Я в тот вечер изрядно устала: восемь раз танцевала «на бис». Под конец чуть с шеста не упала: от усталости руки тряслись. В нашем клубе «на бис» вызывают ну, от силы, разок или два. Три почти никогда не бывает, и понятно: «колеса», «трава»… Мужичок до того охмуренный, что стриптиз для него – как бега. Нашпигован бумагой зеленой, а мужского в нем нет ни фига. Сунет, скажем, двадцатку под лифчик и собою немыслимо горд. Весь сияет, как школьник-счастливчик и глядит свысока, будто лорд. «Косячок», «голубая таблетка», три коктейля и… вот он в раю канарейкой порхает по веткам и выводит руладу свою. Ну, а мы ему, в общем, до фени. Он давно уже там, в царстве грез, где не бабы живые, а тени, где все просто и все не всерьез, где он может в кого-то влюбиться, позабыв о постылой жене, или так, без постели кадриться, не боясь оказаться в говне. Да… Мужик измельчал до предела: трусоват, лысоват, жирноват. Обладатель мужицкого тела телу этому больше не рад. И о бабах он только мечтает. «Стринг» приспустишь – он тихо вздохнет, на секунду-другую растает, а потом напиваться начнет.
Мы давно уже в сказки не верим про героев отважных с мечом. Мужиков лишь двадцатками мерим. Разбираемся: кто и почем. Тот, кто платит двадцатку за танец и при этом гордится собой, получает кликуху «засранец», тот, кто две – «престарелый плэйбой», тот, кто три – «подгулявший дедулик», кто четыре – «яичко с икрой», тот, кто пять – «позолоченный жулик», тот, кто шесть – «золотой геморрой». Семь почти никому не давали в заведении нашем ночном. Эту цифру мы «гранью» назвали между явью и сказочным сном. Наш стилист – боров с бритым затылком обещал, что, немедля, нальет дорогого вина полбутылки той, кто сходу «семерку» возьмет.
И в тот вечер взяла я «семерку». И стилист, пунктуальный, как Бог, приказал, чтобы бармен наш Жорка «Шардоне» мне плеснул в термосок. Мужичок-то на вид был плюгавый, но запал на меня без балды. В дУше ржали потом всей оравой, натирая мочалкой зады. Девки, помню, тогда потешались: «Коли пирсинг на малой губе, мужики, что с тобой повстречались, отдадут все двадцатки тебе». Для меня и самой-то загадка – что в тот вечер его завело. Может классно смотрелась укладка?.. С новым лаком-то мне повезло. Может юбка с разрезом огромным, доходящим почти до лобка?.. Может блузка с узорчиком скромным?.. В ней меня все жалеют слегка. Может нету конкретной причины. Обстоятельства просто сошлись. Так сложилось, что вдруг у мужчины деньги сами собой завелись, и решил он их быстро потратить, а тут девки вокруг, как на грех… Не швырять же двадцатки на скатерть, чтобы их поделили на всех. Я, должно быть, ему подвернулась: танцевала в тот самый момент. И душа у него развернулась, потянуло, вдруг, на сантимент… В общем, он положил семь двадцаток ровной стопочкой перед шестом. Это тоже одна из загадок, над которой мы бились потом. Почему не под «стринг», как обычно, и не в рот, как бывает суют, не под лифчик, что тоже привычно, не в очко, как впихнул один шут?.. Деньги он положил с уваженьем, как цветы у Кремлевской стены. Мы привыкли к любым униженьям, и поклонники нам не нужны. Но боюсь, что в тот памятный вечер Он сумел что-то сделать со мной.
Неужели его я не встречу и не стану его я женой?!!
|