|
|
Написанные отзывы
свернуть
 |
От Третьяков Анатолий ... на: ХОЛЕСТЕРИН (garkavi) |
ответить | | | ЧЁРНЫЙ ЮМОР
Сосуд греховный наше тело…
Но как судьба бы не вертела,
Как ни рубила бы сплеча –
Мы все зависим от врача!
… Должно быть, всё равно хирургу –
Учёный перед ним, иль урка,
Когда тот при смерти,
И гол,
Когда кладут его на стол!
И точно знает терапевт,
Кого вот-вот должны отпеть.
А тот, хоть бледен и дрожит, -
Наверно, долго будет жить.
И прав – почти всегда! – онколог…
Его больного путь недолог.
Средь сумасшедших психиатр -
Выковывает свой характер.
И, как ни странно, но дантист -
На сто процентов оптимист!
Пусть пациенты и беззубы,
Дадут едва ли в кресле дуба!
… Плетусь в медпункт, одно шепча:
«Дай, Бог, хорошего врача!»
| | | 20/11/2008 15:13 |
|
От Третьяков Анатолий ... на: Конкурс завершен «С... (Админ) |
ответить | | | Заявка на конкурс от Третьякова Анатолия Ивановича:
СОНЕТ
Продолжением кошмара
Неужели разум спит?
Вновь скелет земного шара
Гонит ветер по степи,
Гонит перекати-поле,
Шар знакомый с детских лет…
С ветром он не будет спорить –
У него маршрута нет!
Где-то на зиму застрянет,
В мае вновь травою станет,
В октябре – опять в поля!
Притяжением незримым,
Ветром солнечным гонима,
Ты куда нас мчишь, Земля?
СЕВЕРНЫЙ ВЕНОК
I
Ты всё-таки была со мной в тот миг,
Когда бесились местные конторы,
Когда боролся с ветром грузовик…
Бессильны были крылья и моторы.
Я так хотел бы улететь к тебе!
Но как хотел – мне так не улеталось.
Был гололёд, и я сидел в избе.
И чувствовал смертельную усталость.
Но ветры века! Веки чуть сомкнул –
Почувствовал их грозное предвестье.
Поэтому, наверно, не заснул.
И вышел. И представил, что мы вместе.
И начиналось наших душ слиянье…
Когда тебе выдумывал сиянье.
II
Когда тебе выдумывал сиянье…
Казалось мне, что в космос в этот час
Шёл парусник, которому заранее
Судьбой на гибель выдан был приказ.
Канаты разрывались световые.
И паруса, на миллионы лет
Рассчитанные – будто бы живые! -
Сгорали чуть помедленней комет.
Цвели цветы прощальные на небе…
Так холодна и бессердечна ночь!
Всё, что придумал, - обратилось в небыль.
Никто, никто… Ничем не мог помочь!
И пропадал в безмолвии мой крик…
И снова твой в ночи являлся лик!
III
И снова твой в ночи являлся лик.
И становилось мне намного легче.
Я в снах своих к тебе такой привык.
И даже взгляд твой сердце снова лечит.
… Придумывал сияние не так…
Нет у меня для этого сноровки.
Никто не смог бы сосчитать собак
В тот день у аэропортовской столовки.
Когда поднялся ночью самолёт,
То первая звезда ко мне скатилась.
А от колёс так отрывался лёд,
Как от тебя – ко мне впервые милость.
И в воздухе замёрзло: «До свиданья»…
Смешались времена и расстоянья.
IY
Смешались времена и расстоянья.
Шёл ветер, как ходил он в старину…
Гудел и шёл, не требуя признанья.
И задевал всего одну струну,
Которая вела возможно к сердцу,
Она от сердца может быть, вела…
«Как я не знал что где-то по-соседству
Ты без меня, любимая, жила…»
Лучами звёзды синие кололись.
И гасли. И рождались в вышине.
Но верилось, что вычислю я скорость,
Свиданья предназначенного мне.
Небесным всё освещено огнём –
Сиянье северное – слышал лишь о нём…
Y
Сиянье северное – слышал лишь о нём.
Но довелось и мне его увидеть.
Ту ночь могу считать счастливым днём.
Судьба меня не думала обидеть.
Не зря себе твердил: «Ты потерпи.
Ещё придут назначенные сроки…»
Фантазии весёлый серпантин
Менял мой почерк и менял мне строки.
И буквой «Т» пластался самолёт –
По тундре и по стёклышкам озёрным.
Был мой полёт – безвестнейший полёт
Навстречу нашим чувствам беспризорным.
О них у нас никто нигде не спросит…
А в эту ночь стоял я на откосе…
YI
А в эту ночь стоял я на откосе.
Но мыслями опять летел к тебе.
И время мимолётное относит
Счастливый этот случай к ворожбе.
Хотя про нас цыганки не гадали
И дело, может быть, совсем не в том,
Что есть ещё гадалки и вокзалы,
Которые нам встретятся потом.
Я в эту ночь стоял на том откосе,
Где звал тебя – и удивился бы,
Узнав тогда, что кто-то позже спросит:
« Вы верите в причуды ворожбы?»
Я верю в чудо. Место знаю в нём,
Где краски изнутри горят огнём.
YII
Где краски изнутри горят огнём.
Спроси меня теперь, где эти краски?
И может, кто-то вдруг меня кольнёт:
«Мол, эти краски – попросту из сказки»…
Что для меня лукавая молва?
Когда так ярко, солнечно и зримо
В тот час от них внизу цвела трава! –
Но это всё – увы! – неповторимо.
И на откос тот больше не взойти…
Вновь голос стюардессы: «Пассажиры…»
Остановиться бы на полпути,
Пойти в разлад с привычным этим миром.
Любовь – понятие, что в сердце носят,
Художника и музыканта просят.
YIII
Художника и музыканта просят
Те чувства… Но когда они вдали,
По небу треугольники их носит…
Они молчат, они не журавли.
И я летел, как не летают птицы.
Хоть высоко летел я над землёй –
Мне захотелось вдруг остановиться,
Но знал: земля расправится со мной.
И я летел, и знал, и твёрдо верил,
Когда сто рек преодолев в пути,
Я опущусь на тот счастливый берег,
Чтоб в первый раз опять тебя найти.
Сиянье чудом кажется пока
И лепестком гигантского цветка.
IX
И лепестком гигантского цветка
Меня от солнца жаркого прикроют.
Но я лечу. Я северный пока,
А упаду – то не в цветах зароют…
В унылых, подготовленных к зиме,
В болотах тех, что обметала стужа,
И не найдётся горестных примет,
Но я тебе в то время так был нужен!
И охраняла вера в жизнь мою –
На грани нашей жизни не бессмертной,
Когда и где, в каком ещё краю,
Мне стать величиною столь заметной?
Со мной в тот рейс бессмертие летало –
Над всем Таймыром небо трепетало…
X
Над всем Таймыром небо трепетало…
Но я успел сменить те небеса.
И подо мной так долго пролетали
Зелёные и жёлтые леса.
А что же было в замерзавшем крае?
В тот самый час я был в другом краю.
Сиянье начиналось там – я знаю.
И всё-таки его не узнаю!
На снимках, на картинках и в рассказах
Сияние совсем не схоже с тем,
В котором видел я всю землю разом,
Но я на ней не видел хризантем.
Но лепестки ужасного цветка –
Сиянье из немого далека.
XI
Сиянье из немого далека…
От звёздных войн хочу, чтоб не возникло.
Земля, Земля, ты так невелика!
Не может быть, чтоб к войнам ты
привыкла!
Не может быть, чтоб сыновья твои
Сиянье солнца от тебя закрыли.
И тайн твоих от них не утаить.
Как после смерти, всё поперерыли.
Мысль, как кошмар, окончилась на том…
И было небо хоть черно, но чисто!
И втягивались облака винтом…
И мой сосед не в меру был речистым.
И зарево над миром расцвело,
Лилось, сверкало – мощью потрясало…
XII
Лилось, сверкало – мощью потрясало,
Не оставляя тени за собой,
И я подумал: «Как нам было мало,
Как много было выдано судьбой!»
Всё так… Полёт и грусть витали рядом…
Пристроившись на кончике крыла,
Светилась нежность грозовым разрядом.
Я рассмеялся – наступила мгла!
Лишь сигарета, словно земляника,
Во тьме светилась… И казалось мне,
Что нежность сквозь одежды вдруг
проникла
За пазуху, где место для камней.
Когда я оказался на земле,
То в свете я стоял, то вновь во мгле.
XIII
То в свете я стоял, то вновь во мгле.
И никакого не свершилось чуда.
Ещё в моей руке окурок тлел…
Уже очередной была запруда…
Я всё ещё переживал полёт.
Предчувствовал свиданья неизбежность.
Вновь на Таймыр сбирался самолёт.
В обратный путь моя спешила нежность.
Которая, казалось бы, с крыла
Могла ко мне сойти – так путь короток…
Меня дорога торная вела
Средь чемоданов, рюкзаков, коробок.
В корысти не замечен, и не в зле
Перед тобой на «горестной земле».
XIY
Перед тобой на «горестной земле»
Переживаю, хоть предвидел встречу.
Ты расскажи про шелест тополей,
А я тебе на твой рассказ отвечу.
Что тополиный пух, как белый снег…
Об этом знают все – и ты, конечно,
Что снег звенит. Звенит, почти как смех,
Что от снегов сиянье будет вечным!
Из тех краёв, откуда улетел,
Я так и не привёз тебе сиянье…
Я лишь узнал, как снег бывает бел,
Как там скрипеть - могли скрипеть бы сани.
Но всё равно я главное постиг:
Ты всё-таки была со мной в тот миг…
XY
Ты всё-таки была со мной в тот миг,
Когда тебе выдумывал сиянье.
И снова твой в ночи являлся лик…
Смешались времена и расстоянья.
Сиянье северное – слышал лишь о нём.
А в эту ночь стоял я на откосе,
Где краски изнутри горят огнём,
Художника и музыканта просят.
И лепестком гигантского цветка
Над всем Таймыром небо трепетало…
Сиянье из немого далека
Лилось, сверкало – мощью потрясало.
То в свете я стоял, то вновь во мгле
Перед тобой на «горестной земле».
| | | 28/09/2007 12:45 |
|
От Третьяков Анатолий ... на: УЛОЧКИ ТВЕРИИ (garkavi) |
ответить | | | Анатолий! В "Улочках Тверии" хорошо передано настроение. Приметы - живые. Кажется, что сам побывал там!
PS:Знаком ли Вам поэт Лев Беринский? Он был моим однокурсником в Литинституте им, Горького. Сейчас живёт в Израиле. привет ему от меня. С уважением ваш тёзка.
| | | 16/09/2007 16:15 |
|
От Третьяков Анатолий ... на: Блюз. (Рут) |
ответить | | |
Да здравствует союз:
Вы, я и блюз…
Наверное будут и другие танцы. У Вас это восхитительно получается.
Успеха! С уважением Анатолий.
| | | 27/08/2007 13:22 |
|
От Третьяков Анатолий ... на: ЕНИСЕЙ (garkavi) |
ответить | | | Может быть москиты у Вас иносказательное или это что-то обобщённое? В Сибири я их что-то не встречал. Но прошу прощения за « ловлю блох». Желаю удачи и здоровья!
С уважением Анатолий
| | | 26/08/2007 13:42 |
|
