"...Давид прогуливался по кровле царского дома и увидел с кровли купающуюся женщину. А женщина была очень красива... И сказали ему — это Вирсавия, жена Урия ... И он спал с нею... II послал сказать: пришлите ко мне Урия ... И расспросил его Давид о ходе войны... И вышел Урий из дома царского, а вслед за ним понесли царское кушанье... Но Урий спал у ворот... со всеми слугами, а не пошел в свой дом... И донесли Давиду... И сказал Урий Давиду: рабы господина моего пребывают в поле, а я пошел бы в свой дом есть, пить и спать с женою!.. Поутру Давид написал письмо и послал его с Урием ... В письме он написал так: Поставьте Урия там, где будет самое сильное сражение и отступите от него, чтобы он был поражен и умер... "
(Вторая книга царств. Глава II. )
Сошла почти на нет вечерняя заря, Кровав последний блик на золоте чертога, Я понял с первых слов лукавого царя, Которого любил и почитал, как Бога.
Царь думал: Урий глух. Царь думал: Урий слеп. Царь думал: Урий прост, и жизнь его прекрасна. Я не войду в свой дом. Я не вкушу свой хлеб. Я больше не возьму жены на ложе страстном.
Да, он герой и царь, провидец и поэт, Строитель и мудрец. Но ты ведь помнишь. Боже, Что в жизни для меня страшнее пытки нет, Чем знать, что кто-нибудь ее коснулся кожи.
Пусть беден мой язык, пусть я не столь велик, Пусть память обо мне сгниет в песках безбрежных, Но светят только мне две серо-голубых Звезды в сплошной ночи ее волос кромешных.
Что ж, будь и впредь, мой царь, по-прежнему велик, Спасибо за вино и щедрые награды, Но лучше обойтись без вычурных интриг, Мне станет смерть в бою действительно отрадой.
Сам выберу свой день. Сам изберу свой путь. Сам в битве обрету себе врага по росту. Когда в ее глаза я не могу взглянуть, Зачем мне видеть свет и утренние звезды.
