Я не знаю, к кому и зачем ты пришел
И о чем говорил этим взмахом.
Я не знаю, когда и чего был лишен,
Но ты смотришь, как будто, со страхом.
Ты уселся на лавку, кричишь: «Кто здесь крайний?»
Только здесь нету очередей.
И я вижу сто восемь унылых стараний
Покорить удивленных людей.
Вереницы верблюдов в твоих зеркалах
Все бредут, не имея дороги.
И в какой бы поход не повел их аллах,
У верблюдов ссыхаются ноги.
Ты, как будто бы, с кем-то играешь на лица,
Ты, как будто, колотишь мосты.
Нам известно, за все чем-то нужно платиться,
Только чем же платить привык ты?
Никто не заставлял, ты сам выбрал маршрут,
Вдоль дороги ты выставил пушки.
И дорога из шкафа выходит на пруд,
А в пруду угарают лягушки.
Ты создал для себя свод нелепых законов,
Чтоб по графику пить молоко.
Ты купил бы билет в города своих клонов,
И тогда б тебе стало легко.
И когда кто-то прочий выходит на путь,
Ты сверлишь изучающим взглядом,
Без тебя он не смеет свободно вздохнуть,
Он имеет лишь право быть рядом.
Я не знаю, зачем тебе птица на завтрак,
И зачем на обед помидор.
Только если ты скажешь, что хочешь стать лучше,
Я приму то за истинный вздор.
Ты душой рвался в боги и был поражен,
Не взлетел и терпел крах за крахом.
Всё, я знаю, когда и чего был лишен.
Ты, и в правду, здесь смотришь со страхом.
Ты покорно сидишь в ожиданьи программы,
Ты мечтаешь, что будешь согрет.
Ты не видишь мой взгляд, устремленный из рамы.
Я – висящий у входа портрет.
|
