Я пел вчера с собаками. Мы выли на луну.
За мусорными баками сцепились за объедки.
И я сказал дворняге, что дольше так не протяну.
Что солнечные дни в календаре моем так редки.
Я где-то под кустами потерял свой телефон.
А после, проводив свой хор по грязным переулкам,
Я выл на разукрашенный фарфоровый плафон.
Жена звонила медикам, ругала недоумком.
В промозглом вытрезвителе, с раскрашенным лицом,
В разорванном пальто я продавал кому-то цепи.
Блюстителя порядка называл своим отцом.
И принял в свою стаю. И дал кликуху «Цербер».
Кому-то из соседей подарил свой Мерседес.
Подумали горячка, связали на кушетке.
Устроил им скандал, и требовал поесть.
Вино и адвоката. И канарейку в клетке.
А начало светать, я, стоя у окна,
Смотрел на это небо, ущербную луну.
Там где-то есть звезда. Она всего одна.
Но мне, если признаться, и нужно лишь одну.
Лажевые рассказы, романы в переплетах.
И яркие обложки – маразм домохозяек.
Но если смысл не в том, чтобы найти кого-то,
Зачем же так корпел над этой ересью прозаик?
И я пою ночами и бью стекло бутылок,
Загадывая лето и звездный серпантин.
Набил себе под череп отборнейших опилок,
Чтоб вдруг не догадаться, что я совсем один.
|
