ТРИ БОГАТЫРЯ (по мотивам русских былин и сказаний)
Оглавление: 1.Сказка о русских богатырях и нечистой силе. 2.Илья Муромец. СКАЗКА О РУССКИХ БОГАТЫРЯХ И НЕЧИСТОЙ СИЛЕ
Обгоняя скорость света, Разум мчится сквозь века; В глубине души поэта За строкой бежит строка.
И ложатся на страницы, Отряхнув седую пыль, Чудеса и небылицы, И загадочная быль.
Как-то, споря с океаном, Славный русский богатырь Воду вычерпал стаканом; И земля раздалась вширь.
А другой силач – тихоня, Задремав у бережка, Маясь жаждою, спросонья, Выпил море в три глотка.
Третий – еле умещался Посреди высоких гор И в народе прозывался - Грозный витязь Святогор.
Он мечом владел и пикой, Равных не было ему; И страна была великой, И в узде держали Тьму.
Русский дух царил повсюду, Как сначала повелось. Никакому Чуду-юду Здесь спокойно не жилось.
Заползут какие гады, Или птицей налетят - Святогор не даст пощады - Только косточки трещат.
Много лет ходил дозором - Караулил землю-мать. Русь жила за Святогором - Не обидеть, не сломать.
Все набеги басурманов Отражал Батыр-гора. И в стране великих ханов Невзлюбили бога Ра.
Этот бог служил защитой Великану Русь-земли. В битве честной и открытой С ним тягаться не могли.
Брали подкупом, обманом, Злыми чарами, вином; Шли на приступы тараном, Выжигали Русь огнем.
Всяко землю-мать пытали, Извели немало стрел. Дни и годы пролетали, Грозный витязь постарел.
Трудно стало Святогору Воевать на склоне лет, Отдыхать с почётом в пору, А ему покоя нет:
То Ростов защиты просит, То из Киева послы. Но земля уже не носит, И доспехи тяжелы;
Не поставить в стремя ногу, Не взобраться на коня. Богатырь с молитвой к богу: “Отпустил бы ты меня
За моря, за океаны, За дремучие леса, За широкие поляны - В голубые небеса.
По стране твоей далекой Извелась душа тоской”. И, застыв горой высокой, Богатырь обрёл покой.
Говорят, что сила божья С той поры ушла в гранит; Добрый камень у подножья Тайну бережно хранит.
Много молодцев вспотело, Сдвинуть камушек горя, Но осилить это дело Не нашлось богатыря.
Кто к нему не подступался И пупка не надрывал - Никому он не поддался - Век без малого стоял.
Русь тогда, меняя бога, Новых радостей ждала, И к святой горе дорога Тёмным лесом заросла.
Талисманы, обереги Крест немного потеснил, Но пожары и набеги Новый бог не отменил.
Вера толком не окрепла, За бедою шла беда. И, бывало, что из пепла Вновь вставали города;
Уводили басурманы Русских девушек в полон, А князья в чужие станы Отправлялись на поклон.
Только в Киеве богатом, У днепровских берегов, Чистым серебром и златом Откупались от врагов.
Век покоя Русь не знала, Но совсем не поддалась - За морями воевала, В споре с ханами сошлась.
С давних пор ей досаждали Кочевые племена: И поля вокруг страдали, И дружины, и казна.
А с проклятьем чародея На Руси другое зло - Огнедышащего Змея Тёмной силой занесло:
У чудовища три пасти, Три огромных головы. Хуже не было напасти, По свидетельству молвы.
По болотам леший бродит, Лес русалками кишит - Сильных чарами изводит, Слабых шорохом страшит.
А у города Ростова Кто-то встретился с ягой. Говорит – жива, здорова, Только трудности с ногой,
Да укачивает в ступе, И кружится голова, И от старости в тулупе Прохудились рукава.
Сам я врать-то не умею, Но в народе был слушок, Что везла она Кощею Тяжелёхонький мешок.
В том мешке спала девица - Белолица и стройна; А кощеева темница Без того полным полна.
Любит разные забавы Полувысохший скелет; Нет на лютого управы И на Змея силы нет:
Не одну унес девицу Он за синие моря. Постоять за Русь-землицу Встали два богатыря.
Первым вызвался Алеша - Сын ростовского попа. Для него любая ноша Легче мелкого клопа.
Ни один лихой боярин Перед ним не устоит; Под мечом его тугарин Потерял копьё и щит.
С детства он к тугому луку Приучаем был отцом И, любя развеять скуку, Слыл весёлым молодцом.
На уме мечту лелея, В жёны высватать княжну, Одолеть поклялся Змея И собрался на войну.
Снарядил седлом высоким Богатырского коня, Сам – под поясом широким Сыромятного ремня,
Слева меч висит булатный, За плечами лук тугой... И хотел бы на попятный, Да уж в стремя стал ногой.
В теремке девица плачет, Тужит ночи у огня; Богатырь по лесу скачет, Медным стременем звеня.
Лес всё гуще да темнее, И тропинки не видать. Где тут думать о злодее - Самому б не пострадать.
Вот и конь стреляет ухом, Может, чует где беду? Витязь слез, собрался с духом, Конь пошёл на поводу.
Ночь брели, как будто спьяну, Продираясь напролом. Утром вышли на поляну; На поляне – дом не дом -
Кособокая избушка Без окошек, без крыльца. У двери сидит старушка, Неприметная с лица.
В доме кот, сова, два гуся... Богатырь хитрить не стал, Говорит: “Скажи, бабуся, - Змей давно ли пролетал?
Мне б найти к нему дорожку, Заблудились мы слегка, Да поесть какую крошку, И воды б по два глотка”.
Бабка фыркнула сначала, Встав, туда-сюда прошлась, Для порядка поворчала, Но, в конце концов, сдалась:
“За добро ко мне, убогой, Помогу тебе, милок. Вы не той пошли дорогой; Ты возьми себе клубок.
Он тебя на день десятый Приведёт к большой горе; Там и Змей – мой враг заклятый - Прячет головы в норе.
Но едва ли ты сумеешь Чудо-юдо одолеть, А, случится – одолеешь - Самому не уцелеть.
Как не станет силы биться - Пустишь в небо голубка - Друг на выручку примчится, Взмылив конские бока.
Но и вместе против Змея Вам едва ли устоять - Три головки у злодея, Знать, троим и воевать”.
Не послушался Алешка, Хоть и не был дураком. Замелькала путь – дорожка Вслед за бабкиным клубком.
На десятый день похода Подошли они к горе: Чёрный дым валит из входа, Змей шевелится в норе,
Черепа вокруг да кости; Конь на месте не стоит. “Хороши на завтрак гости, - Чудо-юдо говорит, -
Сорок дней не ел мясного, Даже брюхо подвело. И ежа бы съел живого, Если б так не повезло”.
“Помолчал бы, жив покуда, - Богатырь ему в ответ, - У тебя, у Чуда-юда, И зубов-то толком нет.
Будто крот, забился в нору - Выходи на честный бой!” Затрясло большую гору, Из норы раздался вой.
Вылез аспид трёхголовый - За спиною два крыла. Богатырь – за лук дубовый, Только стрелочка мала -
Не достать ей сердце Змея - Застревает в чешуе. Защищаясь от злодея, Вспомнил витязь о копье:
Разогнав коня, наскочит, Целя в голову врага, Да ноздрю едва щекочет. Не врала, видать, яга-
И копьём не дотянуться, И стрелою не достать; Не на жизнь, а насмерть бьются, Начал Змей одолевать.
Не поднимется, устала, Богатырская рука. Он, как бабка наказала, Кинул в небо голубка.
Голубок стрелой пустился За подмогой в Киев-град, А Попович всё рубился, Но и сам уже не рад:
Не побить ему злодея, Не потешиться с княжной, И зачем пошел на Змея, На проклятого войной?
В Киев-городе княгиня Принимала голубка, Славный молодец Добрыня Взмылил конские бока,
Прямоезжую дорогу Одолел в четыре дня И примчался на подмогу, Не загнав едва коня.
О его победах слава На Руси давно гремит; Налетел, ударил справа, Под огонь подставил щит,
Оттеснил к пещере Змея; Тут Алеша подскочил - Навалился на злодея, От земли набравшись сил.
То мечом удар наносит, То копьём с размаху бьёт; Но пощады враг не просит, Тоже спуску не даёт.
Десять дней земля горела Под ногами у коней. Сталь булатная звенела, И не видно – кто сильней -
И друзья устали биться, И у Змея мощь сдала. Порешили сговориться - Не чинить друг другу зла:
Змей на время крылья сложит, (Обещал – на целый год), И его не потревожит Ни дружина, ни народ.
Порешив, погоревали, Что напрасно подрались. Отдохнув, коней седлали; Попрощавшись, разошлись.
Возле города Ростова, Возвратившихся с войны, Попадья – жена попова - Приглашала на блины,
Чарку с квасом подносила В полтора больших ведра, Чтобы мать-земля носила И сегодня, как вчера.
Гости чарку поднимали, Угощались всем подряд Да коней опять седлали, Отправляясь в Киев-град,
Рассказать о договоре, Заключённом на войне; Хоть князья и жили в ссоре - Всяк мечтал о тишине.
Князь ростовский, расставаясь, Дочь Алеше обещал, А к Добрыне обращаясь, - На помолвку приглашал.
С тем они и ускакали, Поднимая пыль столбом. Вскоре башни замелькали В чистом небе голубом.
За высокою стеною, Меж садами – терема, Мост высокий над водою, У ворот – народу тьма.
Добрых молодцев встречали, Провожали ко дворцу. Князь, забыв свои печали, Дал обоим по кольцу,
Подносил хмельные чарки Под зернистую икру Да раздаривал подарки. Был и я на том пиру,
Но ни чем не отличился, В этот раз не повезло - Пиво пил, да не напился - Мимо рта, видать, текло. *** Илья Муромец
Русь – земля моя родная - Городов великих мать: Не найти конца и края И на счёт не сосчитать.
Залюбуешься невольно, Став на видный косогор: Здесь и соколу раздольно, И для всадника простор;
Тут и синие озера, Тут и реки, и моря… Оглядеть не хватит взора - Русь, короче говоря.
Зверь диковинный плодится Среди зарослей густых, И равнина золотится От колосьев налитых;
Дичь летит в силки да клети, Рожь, пшеница – в закрома; А в расставленные сети Рыбка просится сама.
Люди русские, когда-то, В очень давние года, Жили вольно и богато, Процветали города.
Богатырские дружины Охраняли их покой; У князей на именины Пиво пенилось рекой.
Всяк там пил – не напивался, Всяк там весел был и рад. Среди прочих выделялся Знаменитый Киев-град.
Слабых тут не обижали, И за добрые дела Князя Солнышком прозвали, Как гласит о нём молва.
Временами, если нужно, Князь устраивал суды; С городами жили дружно, Коли не было вражды.
Иногда случались свары И недобрые шаги, А мирили всех – тугары - С Русью давние враги.
Вороньём летели с юга; Города несли урон, И сердиться друг на друга Тут уж было не резон -
Распивали мировую, Мчались шустрые гонцы, И в дружину боевую Набирались молодцы.
Но случались неувязки И лихие времена; И в начале нашей сказки На Руси была война.
*** Не спокойно тут, не тихо - Стонет гром на небесах; Разгулялось злое Лихо В тёмных Муромских лесах;
И тугарин навалился, Чуя слабые места; Да разбойник объявился У Калинова моста.
Перекрыты все дороги, Перерезаны пути; Попросили бы подмоги - Не осмелятся пойти -
Свиста-посвиста боятся Да лихих тугарских стрел. Кто тайком хотел пробраться, Тот едва ли уцелел.
Обложили, запугали, Дань велели собирать; Потеснили, поприжали Городов великих мать.
Славных песен не поётся, И не радует заря. Неужели не найдется На Руси богатыря?
Эй, герои удалые, Окажите честь гостям! И пошли волхвы седые По нехоженым путям,
По неведомым дорожкам, Куда ветром понесло. А идти усталым ножкам В Карачарово село.
Там – у Мурома, у града, Где Смородинка бежит, В срубе крепкого уклада Добрый молодец сидит -
Не ходячий сын Ивана По прозванию Илья; У него на сердце рана, Дума горькая своя.
Он и рад бы потягаться - Злую силу покарать, Да не встать, не приподняться И меча не удержать.
Обрывалась путь-дорога У высокого крыльца; Старцы – путники с порога Вопрошали молодца:
“Не подашь ли нам напиться? Не сочти себе за труд. Может грех какой простится Или боги что дадут”.
Отвечал Илья: “Что боги, Я и рад бы услужить, Да мои больные ноги Не хотят со мной дружить.
И рукам бы – меч каленый, Но поднять не хватит сил. А иначе пёс хваленый Головы бы не сносил”.
“Не тужи, Илья, о старом, О прошедшем не жалей. Ты с особенным отваром Встань-травы возьми, испей.
Эта травка из могилы Может мертвого поднять. Не прибавилось ли силы? Пригуби-ка ты опять,
Пей, Илья, водичку нашу”,- Молвил праведник седой, Подавая трижды чашу С чудодейственной водой.
Молодец за три приёма Все до капли осушил, Крякнул (чуть потише грома), Ладно что не оглушил;
Не спеша повел плечами, И одернув поясок, Встал горой над ходоками, Аж под самый потолок.
То-то счастье привалило - Праздник матери с отцом; Даже солнце засветило Ярким радужным кольцом,
День погожий разыгрался У Смородинки – реки. А Ильюшенька старался - Выворачивал пеньки,
Подравнял бугры да кочки, Скинул камни, валуны... Воротясь, испил из бочки, Не жалеючи спины;
Старцам в пояс поклонился, За траву благодаря. А народ-то как дивился, Увидав богатыря:
Тридцать лет сидел колодой, А поднялся, да какой! Видно, матерью-Природой Заповедан был покой.
Берегла, видать, до часа, Сил не тратя без нужды, Для Руси великой Спаса От нечаянной беды.
А герой, собравшись с силой, Чтоб не думать, не тужить, От скамьи своей постылой Рвется Киеву служить:
“Кабы меч теперь булатный Да хорошего коня, И отец на подвиг ратный Чтоб напутствовал меня.
Велика беда стучится; Хоть за славой не гонюсь - Постоял бы, коль случится, За обиженную Русь”.
Мать с отцом, почти не споря, Снарядили сына в путь. Им – от радости до горя - Только руку протянуть:
Не успели надышаться На любимого сынка, Как уже пора прощаться - Жизнь у счастья коротка.
У волхвов своя дорога; Кто постарше, говорит: “Тут за речкой у порога Горка чудная стоит.
Под горою есть темница, Там за дверью взаперти Богатырский конь томится. Дверь так просто не найти:
Там и травка не примята, Ни заметок, ни следов; Дверца камешком прижата, Весом камень в сто пудов.
А под ним-то – меч булатный Святогора самого. Коль готов на подвиг ратный - Отодвинь поди его;
Конь добром тебе послужит, Меч от ворога спасёт. Видишь – ворон в небе кружит - Весть недобрую несёт”.
Поспешил Илья в дорогу; Первый день идёт, второй, В третий – выбрался к порогу. Вот и камень под горой.
Витязь духом не смутился - Подналёг, что было сил, - Камень, вздрогнув, откатился - Дверцу тайную открыл:
Сталь на солнце засверкала - По глазам лучами жжёт; В глубине большого зала Бурый конь копытом бьёт.
На стене колчан дублёный И тугой дубовый лук, Рядом шлем позолочённый, Булава для крепких рук,
Серебристая кольчуга, Два походных сапога - Всё припрятано для друга, Только стрелы – для врага.
Конь на голос отозвался - Потихонечку заржал, Головой к плечу прижался, Знать, хозяина признал.
“Что ж, пора тебе на волю, На широкие поля - Попытать лихую долю”, - Говорит коню Илья;
Подаёт ему напиться... И отправились вдвоём - С неприятелем сразиться, Потягаться с Соловьём.
Шли полями да лесами, По дорогам, без дорог; Ели то, что под ногами, Спали тут же – кто как мог.
Незаметно вышли к речке, Что Смородинкой зовут. Бурый дёрнулся в уздечке - Неспокойно видно тут.
То ли ветер в поле воет, То ли волки в круг сошлись: Конь копытом землю роет, Не идёт, хоть провались -
То дрожа широким крупом, Робко пятится назад, То замрёт, как над уступом, То затопчется не в лад.
“Не крутись, - коня жалея, Крикнул Бурому Илья, - Али ты учуял Змея, Иль услышал Соловья,
Иль какую волчью стаю? Ишь как уши навострил; Думал я не испытаю На тропе поганых сил?
Что без дела суетиться, Чай мы ростом не малы! А шумнёт какая птица, Так не жалко и стрелы.
Живо выбьем самозванцу Дурь из птичьей головы. Не топтать ему – поганцу Нашей Муромской травы”.
Тут листва зашелестела, Закричало вороньё, С дуба нечисть засвистела, Выдав логово своё.
Разлетелись зверь и птица, Сосны клонятся к земле, А Илья стоит, крепится, Чудом держится в седле.
“Это что за рать такая - Задрожала с полсвистка, - Гаркнул, щёки раздувая, Им разбойник свысока, -
Не тебе со мной тягаться, Глупый лапотник-мужик”. “Погодил бы похваляться”, - Отвечал Илья на крик;
Замахнулся в полразмаха, Да подкинул булаву, И диковинная птаха Враз слетела на траву.
Богатырь её за шею, Да к высокому седлу: Не вредить ему – злодею Карачарову селу,
Не свистать ему – вражине Над Смородинкой – рекой. И сошёл на Русь отныне, Хоть недолгий, но покой.
На полях запахла мята - Любо-дорого вдохнуть... Урезонив супостата, Богатырь пустился в путь,
Ярких встреч не избегая, Темных мест не обходя, Честь свою оберегая, Славу русскую блюдя.
Вот и Киев хлебосольный, Ладно рубленый, резной. Угодил защитник вольный Прямиком на пир честной.
Не вместив всего народа, Веселился княжий двор - В честь удачного похода, Славя мирный договор.
Угощались – чем богаты, Да на что хватало сил. А Илья – наверх – в палаты Мимо лавок поспешил.
Конь остался у забора, От дворца невдалеке. Чуя близость приговора, Соловей затих в мешке -
Не шумнёт, не шелохнётся, Как запуганный птенец. А вино рекою льётся. И не видно, где конец.
Яства новые разносят, Речи громкие звучат; Гусляров ещё не просят - Струны звонкие молчат.
Похваляются бояре, Соревнуясь меж собой; За столом в хмельном угаре Не один расписан бой:
Кто с Горынычем схватился, Кто подранил Соловья, Кто в походе отличился, Наступая в два копья.
Под шумок, под разговоры Кубки требуют налить. Кое-где вскипают ссоры - Славу трудно поделить.
Впрочем, слава за Добрыней, Как и добрая молва. Не скупятся князь с княгиней На хорошие слова;
Поднимают раз за разом Кубки, полные вина; И особенным указом Воздают ему сполна.
Поглядел, полюбовался На рассказчиков Илья, Полным именем назвался, Намекнул на Соловья,
Что зашёл не похвалиться И не славы одолжить, А хотел бы, коль случится, Службу Киеву служить.
Не поверил князь суровый На слова богатырю: Принесли мешок холщёвый, Сняли хитрую петлю;
“Что ж, показывай добычу, Карачаровский мужик. Я без дел не возвеличу, - Князь заметил напрямик, -
По одежке не встречаю, Не смекнув, не говорю; Не соврал – повеличаю, По заслугам одарю;
Обманул – пойдешь в темницу, Чтоб не вралось наперед. Доставай-ка чудо-птицу, Пусть потешится народ”.
Богатырь не стушевался, Перед князем не сробел, И разбойник постарался - Что есть мочи засвистел.
Гости кинулись под лавки, Разбежались – кто куда. Если б не было удавки - Натерпелись бы вреда.
Богатырь, уняв пичугу, Проводил его с концом И за ратную заслугу Был пожалован кольцом,
Принят Киевом на службу, (Оказалось, что не зря); И навек скрепили дружбу Славных три богатыря;
На троих делили славу, Защищая Русь свою... Но на дальнюю заставу Князь напутствовал Илью.
Он и силою удался, И умом не так-то прост. Остальным черед достался - Сторожить Калинов мост,
Караулить Чудо – Змея У змеиной, у горы, Да рубить его – злодея, Если выйдет из норы.
Много нечисти в ту пору, Грешным делом, развелось - С колдовства да с наговору... Сами знаете, небось.
Что-то вымели с позором, Что-то с чучелом сожгли... А Илья стоял дозором У границы Русь-земли;
Бил стрелою супостата На развилке трех дорог: Поглядеть, чем Русь богата, Не один спешил сапог.
Часто не было отбою От непрошенных гостей. Он коня готовил к бою, Меч затачивал острей:
И руке его забава, И скакун побегать рад; И гремит по миру слава, И ликует Киев-град.
Только киевским боярам Нет спокойного житья; Затаили зло недаром - Не забыли Соловья.
Шлют доносы, небылицы Шепчут князю во хмелю. И от киевской границы Отзывает он Илью,
Да велит надеть колоду, Лишних слов не говоря, И на год – на хлеб и воду Посадить богатыря.
Год сидит Илья в темнице, Волоча житьё-бытьё. А на киевской границе Закружилось вороньё:
Калин русскому народу Острой саблей пригрозил, Войско тёмное к походу Приготовил – снарядил.
Под горою Змей проснулся - Дышит жаром и огнём. Князь под думою согнулся - Ночью мается и днём:
Чем от Калина отбиться, Как злодея извести - То ли Змею поклониться, То ли к Муромцу идти?
У кого просить защиты, Перед кем смирить чело? Эти Калином разбиты, Этих чудище сожгло;
Вся дружина разбежалась - Не дозваться, не собрать. Наклонилась, зашаталась Городов великих мать.
Топчут русскую землицу Кони Калина-царя. Князю путь один – в темницу - Пасть к ногам богатыря.
За ключами посылали Расторопного гонца, Дверь в темницу отворяли - Выпускали молодца;
Дорогие угощенья Князь на блюде подносил, И растрогавшись, прощенья Со слезами попросил.
Витязь с князем помирился: “Что худое поминать? Насиделся, нагостился - Надо Змея воевать.
Ты же, князь, ступай к народу - Слов красивых не жалей, И коней готовь к походу, Да покрепче, посмелей,
Чтоб от ветра не шатались И годились под седло...” На восходе попрощались; Солнце красное взошло,
Ветром тучи разогнало - День погожий впереди, Будто ночи не бывало, Словно горе – позади.
Только сердце бьет тревогу, Грудь могучую тесня, И торопит на подмогу Добрый молодец коня.
Там ослабшая дружина Выбивается из сил: Змей – проклятая вражина - Злого духу напустил;
И земля вокруг дымится, И трава огнем горит: Там и многим не пробиться, И один не устоит.
Смертью дышит на героя Грозный огненный язык, Но спешит на поле боя Карачаровский мужик:
Шлем на нем позолочёный, Впереди железный щит, Меч, в сраженьях закалённый, Ярче золота блестит.
Конь под Муромцем резвится - Жаром пышет из ноздрей - То взлетит, а то помчится Ветра буйного скорей.
Наскочили, налетели, Да ударили с плеча; И другие подоспели Да рубили в три меча.
И Добрыня отличился, И Алеша преуспел. Долго Змей ещё дымился И обрубками пыхтел.
Совершив обряд по Змею, Славных три богатыря От границ погнали в шею Войско Калина-царя.
Не топтать поганой стае Русской матушки-земли. За покой в родимом крае Вои многие легли -
Конным рядом не прискачут, Пешим строем не дойдут; Жёны, матери поплачут, Честь героям отдадут;
И восславится свобода, И опять наступит мир... В честь успешного похода Во дворце затеют пир,
Будто не было печали И не веяло бедой. Там и Муромца венчали С полонянкой молодой.
На Руси не пишут сказки Без счастливого конца; И какой же пир без пляски, Без крепленого винца!
Всяк там пил и веселился, И подарки подносил. Я там был, да не напился, А усы лишь намочил.
***
|