Вот странник мудрого востока, И по причине таковой, Водою с чистого истока Омыл лицо в жесткий зной,
Затем сказал: Я, мир мазаров, Несущих в недрах тленья груз, И пыльный шум мирских базаров, По воле Неба унесу, Как сонм бесчувственных мгновений, В нетленность сладких сноведений.
И явств обилье дастархана, В покоях царственного хана, Как квинтэссецию порока, В словах ушедшего пророка – Приподнесу на суд всевышний, Во время красное садов. Когда плоды поспевших вишен, Сорвуться шквалами ветров, На радость детворы чумазой. И скороспелый дар небес, Прибудет в мир, как вечность, старый, И убежит в дремучий лес...
Тогда любви хмельной искатель, Что продолжая в мире жить, Решит нетрудную задачу – Любить, иль все же не любить?
Ему соседская девчонка, Которой возрасть восемь лет, -Тебе любить, - сказала, - поздно: Не молодой, почти, что дед. Деды не любят, бабки – тоже. Ужели вам понять нельзя – Не та уж стать, не те уж рожи, Не та любовная стезя. А любят только молодые – Они красивы и умны, У них сережки золотые, И джинсы – модные штаны.
Тут он подумал – ведь резонны Ее нехитрые слова, И у любви свои сезоны, Свои безумные глаза...
|