Седой певец, давно умолкшей лиры,
На раны поливая, свой бальзам,
В садах, точащих запах мирры,
Отвергнув ножки недоступных дам,
Несет страдальчески, к истоку,
Меня.
Чтоб там, губами жаждущих пустынь,
Я мог прильнув к воде живых пророков,
Достичь сумел неведомых глубин.
А в этот миг, приправленная солью,
Измены боль, невидимой петлей,
Дуэтом с нераскрытою любовью,
Давила шею, крепкою рукой.
И суета в мозги мои пророчила
Забвения смиренную печаль.
А сердце, что впустую кровоточило,
На плаху принесли, где в палачах - людская жаль…
Но милый образ северного мавра,
Глядя на казнь и подперев бока,
Сумел сорвать с венка листочки лавра,
И бросить их на краешек стола,
Судьи...
|
