Моя плоская тень так вписалась в пейзаж новостроек,
в эти сумерки новых времен, в освещенье домов.
Силует одинокий - продукт пустырей и помоек,
что брести беспрестанно вдоль этих пейзажей готов.
Я пока никуда и никак не могу возвратиться.
Здесь, от центра в дали, ясно видится новый исход.
И рождается Рай, не нуждаясь в строке очевидца,
не нуждаясь ни в чем кроме ветра и этих широт.
Свет тех трех фонарей освещал уже чьи-то дороги.
Мне же выход отсюда еще только надо найти.
И когда я вернусь, на холодном бетонном пороге
будет юность. что так неприкрыто пыталась уйти.
Будут все, и тогда я поэту поверю,
что разлук и потери Отчизны действительно нет,
что в Раю пустырей, если прямо смотреть, не стареют,
лишь труднее заметны в пейзаже с прошествием лет.
И не будет зимы, и не будет холодного пота.
Я застыну в великой надежде на что-то.
Темно-синие сумерки тихо прейдут заполняя,
всех прохожих, пространство и свет обгоняя.
И бессмысленность прошлых сомнений и дрожи
растворится в привычном потоке прохожих.
|
