* * * Я стар и устал. Я иссох, как букашка. Как жаль, что меня не полюбит Наташка: Каштанка – собачка – болонка – кудряшка - Москвичка – блондинка – медичка - кокетка. Как жаль, что меня не полюбит соседка- Брюнетка. Еврейка. Армянка. Татарка. А также училка. Юристка. Цариц(к)а Тамарка. Я им не жених, не товарищ, не пар(к)а. А Парка уже допряла мою нитку И мой катафалк выползает из парка. И только осталось сказать – Извините. Супруге – Галине, дочурке и маме – Полинкам. Ну что же – простите, мои Нефертити. Ну что же – прощайте мои Клеопатры. Как жалко, что я не любил негритянку, А также актёрку – актриску – артистку, Танцорку – балетку, девицу – нимфетку. А также – Бутырку, Петровку, Лубянку. И даже – Ильинку, Варварку, Таганку. Судьба заплетает свои лабиринты И в них заблудилась сама б Ариадна. Я сгину в проклятой, паршивой столице И хор обо мне не заплачет столицый. Но как говорится в одном афоризме – Про э т о мечтать совершенно не вредно. Как жалко, что я не остался в деревне В родимой, российской, сибирской глубинке. А всё ж я изведал другие глубинки И всё же я видел другие высотки. Носил на башке боевую пилотку, Закаливал «шилом» лужёную глотку, Любил, как хозяин, подводную лодку, Ласкал и лелеял её, как красотку И чистил ей киль и подкрашивал спинку. И я омывал её бёдра в Индийском! И я целовал её в губы в Охотском! Декабрь 2001
|