Никто никогда не назовет это шедевром...

Никто никогда не назовет это шедевром –
все могут только завидовать.
Признаться в том, что ты был первым
в своем понимании действительности –
безрассудно, как пускать колечки,
несуществующий дым,
то есть пар
несуществующей речки,
непонятной, наверно, вам.
Эта вечность зловонного бытия,
которую многие понимают -
ты, я, твои соседи, и даже
старуха в соседнем доме -
на самом деле настолько зловонна,
что непостижима сознанием по своей сути.
А травинки ломались прутиком,
в котором вся жизнь твоя.