(продолжение)
"Печальны бывают любви перепутья, тернисты..." -
такими словами закончила речь проводница.
В автобус садились, взволнованы сказом, туристы,
и тени веков ниспадали на их изумленные лица.
Моряк же у камня томился в сумятице мыслей
и думал: вот нАпасть какая! Да болен я, что ли?!
Ведь было все так, будто сон золотой проявился,
а это лишь тень... или отзвук похожих историй...
"Простите!" - услышал он голос несмелый и тихий.
Моряк не поверил себе, но когда обернулся,
в сгустившихся сумерках будто взорвались шутихи,
и ветви у ильма зеленого сделались русы.
Под ильмом в тени проводница стояла и робко
звучал ее голос: "Простите, но мне показалось..." -
"И мне... ведь и мне показалось", - сказал он торопко...
От лунного зарева камень отсвечивал ало...
"Так странно... - стесненно сказала она, - но в новелле
написано вот что: однажды безлунною ночью
девчонка решила - неведенье это не дело,
и друга спросила: еще ли объятий ты хочешь?"...
И тут же увидел моряк, будто птицы преданий,
звеня оперением медным, расселись на елях.
увидел как хвоя от их вековечных рыданий
от стонов, диковинных всхлипываний порыжела.
Увидел как гид, словно в танце тихонько качаясь,
тоскует и смотрит, и смотрит, и взгляд ее светел,
и в нем отражается древней легенды начало,
и гривою медных волос забавляется ветер.
И крикнул моряк: "Суденицы! Намеки! Интриги!..
О, да! Я хочу!.. Но ведь мойрам удобней не слышать!".
"Еще ли ...", - взрывались аккорды - и пали вериги...
"Еще ли...", - и кода в басах возносилась все выше.
Его визави прошептала: "Твои суденицы
не так уж беспечны. Как, впрочем, и старые пряхи".
Моряк же растерянно глянул в глаза проводницы,
и ясно увидел в них вечность восставшей из праха,
увидел, как плещется вечность в глазищах бездонных,
исчез и курган, и гранитный рассыпался склеп,
и вдруг произнес он:
"О, Господи!..
Ты ли...
Белона?".
И шепот услышал:
"Ну здравствуй,
несуженый
Глеб".
Эпилог
Кувыркалась в предсмертной агонии ночь,
и вечность, похожая на огромную черную кошку,
клубком сворачивалась у ног.
|
