Не бойся, мама,
Мама дорогая.
Свечей церковных
У икон не жги…
Печальным взглядом
Ночи провожая,
О вечной жизни
Бога не моли.
Твои глаза всегда от бед хранили.
От ста смертей меня уберегли,
Но от сто первой
Уберечь забыли,
Забыли или просто не смогли
Мамуль, не бойся,
Знать, судьба такая,
Ты горьких слез о дочери не лей,
И в колыбельке младшую качая,
О моей жизни, мама, не радей.
Ты же знаешь,
Я всегда была упрямой,
Девчоночкой с косичками до пят,
Была отнюдь не пушкинской Татьяной,
Пацанкою слыла среди ребят.
Играла в мяч, машинки, чехарду.
Бои неравные с мальчишками вела.
Возглавляла всю дворовую орду,
Словом, я оторвою была.
Ты еще смеялась:
« Как же так, вроде б
Я девчушечку рожала.
А она душой - « донской казак»,
Знать, цыганка правду нагадала».
Годы шли.
Мне тринадцать минуло,
Беззаботное детство махало рукой,
Судьба в гиблый омут
Целый свет затянула,
Кровавой, опутав, войной.
***
Что же тогда понимала,
Девчушка с косою до пят?
Что же тогда понимала,
Гроза дворовых ребят?
Я тогда поняла:
« Не может в тени остаться,
Девчонка с косою до пят,
Я тогда поняла,
нужно сражаться,
Грозе дворовых ребят.
Прости же, мама,
За то, что, не постясь, ушла,
Прости же мама,
За то, что воевать пошла.
Помню, как над нами смеялись,
Безусые солдатики- парнишки.
Говорили: «Куда же собрались,
Трехлетние эти малышки?
А, на войну, вот это орлы!
Фашист будет в страхе бежать,
От дружной сопливой орды,
От советских трехлетних девчат»
Я тогда обидчикам в глаза,
Твердо и уверенно сказала:
«Никогда дворовая гроза,
Перед врагом не пасовала!
А про девчонок, нечего болтать,
Мы по-своему сильны,
И вместе с вами будем воевать!
До конца победного войны!»
А меня, с той поры,
Окрестили «Грозой»,
И вниманьем большим наградили,
Смеялись: «Ну, как же в бой,
Мы без тебя ходили!»
Тяжесть сапог былане привычной,
Да и размер был велик,
От жизни веселой девичьей,
Остался лишь крохотный миг.
Обрезали косу до пят,
Велели забыть о прическе.
Сказали: «Советский солдат,
Не носит в карманах расчески».
И девчонки всплакнули украдкой
Жаль было сказочных кос.
Но война ведь не время укладки,
И длинных не время волос.
Знаешь, мам, в наш первый тяжкий бой,
Столько славных ребят полегло,
Столько чьих-то детей не вернется домой,
Как же мамам сейчас тяжело.
Горько мне,
Очень больно.
Я вижу мир во сне,
Там так уютно.
Там спокойно,
Там забываешь
О войне. Мамуль, ты поцелуй сестренку,
За меня поцелуй, прошу.
И сшей ей яркую, красивую пеленку,
Из платьев, что теперь я не ношу.
А папе на могилу нарви,
Желтоглазых ромашек букет,
Пусть он помнит о нашей любви,
Сохрани наш семейный портрет.
Я молчу, мам…
Я не плачу…
Просто сердце сжалось в груди,
Сжимаю медный крестик на удачу,
И молю, чтоб ослабли враги.
***
Желтый лист кружился несмело,
Его дождь золотой окружал,
Под небом, тяжелым и серым,
Кто-то тихо, бессильно стонал.
Лес, и помощь уже не прейдет,
Надежды нет в зеленых глазах,
Из раны осколочной кровь течет,
И стынет на мертвых ветвях.
Под тенью русской березы,
В дымке холодной дождей,
Стыли горячие слезы,
Бессильной грозы парней.
Я молчу, мам…
Я не плачу…
|
