Я буду наказана так (наказана всенепременно!): Алга, керосинка, барак И ё..рь у мамки, со смены, "Подушечек" сунул кулёк. Повидло и сахар зелёный Подтаяли, слиплись в комок, И сладкие пальчики «клё - ны» В тетрадь записали. Хотя, Какие здесь клёны–гулёны? Тут степь, и ветра так свистят, А в печках кизяк да солома. «ал-ле-я»... Барак на барак Уставились, ходят верблюды, Казахи( у них бешбармак... Сейчас бы... да хлебушка!) "Люда!" И снова ползти в магазин, И снова всю ночь возле мамки, Блевота, зевота, тазы… Зато мы для всех «иностранки»! «а-ле-ют» - бывает и так. Алеет вся степь – это маки Весной, а какой–то дурак Сказал, что алеют лишь флаги. И Сталин у нас не висит На стенке, и кошка не Мурка (мы тёзки с ней, обе Люси), И кот Анатоль, и Бонжурка - Учёная майна – скворец, Что так же, как я по-французски Не очень ещё, но п..дец, Как шпарит он матом, по-русски. А всё почему? Потому! Бывает, мы всех "кавалеров" Пошлём, не открыв никому, Обнимемся с мамочкой Верой И плачем: она про отца, Про лагерь, статью и расстрелы, А я просто так, как овца, Все воют, и мне захотелось. Мне семь. У меня ничего Пока своего, только мама - - учитель французского, но Я зла и на редкость упряма. Скорей бы уже подрасти, Избавив любимую Веру От тяготы–память трясти За плечи и плакать Бодлером!
Я буду наказана так: Алга минус Вера и детство.
Растёт на французских стихах Пацанка крутого замеса.
|