Задолго до "Штирлица"

­­­...задолго до "Штирлица" бегали всем двором
в кинотеатр "Родина" на "Секретаря райкома":
"хорощщий русский мужичок",
"мы будем вас немножечко вешать"

Был ещё "Майор Вихрь"...
Эти "кина" владели сердцами,
а дома…

Скажи, ты осознанно верил,
В свои-то неполных шестнадцать,
Убегая на фронт? Или как мы -
Поиграться в войнушку?

Только не надо о совести:
«Родина мать зовёт!»
Страшная, кстати, картинка…

...дома был ты...

Почему я тебя ненавидела?
Потому, что ты не был похож
На партизан из лесов Белоруссии,
Под откос эшелоны пускающих
Легко и отважно.

Как страшно
Ты пил, наливаясь задумчивым спиртом
И буйным вином…
Я тебя ненавидела: ни одного,
не то, чтобы ордена, даже медали!
Во дворе ни похвастать, ни пригрозить
Пацанам за тычки, подзатыльники. Дрались,
Дочь твоя как могла, отбивалась… И ещё
Сотни разных идей, как стереть тебя,
Словно кляксу в тетрадке,
Из жизни.

Было даже: укрыть в стельку пьяного
С головой одеялом, а сверху - подушку,
Чтобы ты захлебнулся в рыданиях и
Стекло-зубовных скрежетах, стих бы...

...прости мою окаянную детскую душу,
Прости…

...мне присмотреться б, прислушаться к сонным слезам твоим:
Zuruck! Schwein! Antreten!, persönlicnummer,
Пожалеть, испугаться невидимых злобных овчарок,
Погладить бы, ну, хоть слегка, по руке с навсегда
Укороченным пальцем-мизинцем…

...под Сталинградом пацанчиком - в плен.
Первый бой в твоей жизни и на, тебе,
Зайку за уши, эх! «руки вверх!»
или как там у них было...
А! Хэндэхох!

…чтоб тебя во печи не сожгли, кучерявого
(а по отчеству ты - Моисеевич),
Пожалели зелёного старшие:
в руки жизнь - документы болгарина
(раз уж умер, то
значит, свободен
и без всяких дурацких бумаг),
И пошёл наш "болгарин" из лагеря
в лагерь, и сбегал много раз,
и овчарками травлен был,бит
и подстрелен, но как выживал -
непонятно.

…невнятно
История слышится,
словно
от соли рукав заскорузлый
жую - "не реветь, не реветь!"
Правда ведь….

И снова бежал, но уже с приговором в зубах
"предатель"
Аж до самых до сталинских вотчин,
До края земли, в Магадан.

...Богом дан
был отец мне…
Его уже нет,
Только… В общем,
Он всё время молчал
О войне,
И рыдал по-немецки
Во сне много лет.
И задолго до «Штирлица»

P.S. обилие многоточий, сбитый ритм и пр. в данном тексте- попытка автора передать обрывочную речь и слёзы рассказчицы.