Обряд
Нужно поверить
Светлой печали,
С легкостью мнимой подобранных слов,
Слабое сердце
Что обязали
Словом ответным, поскольку суров
И соблюдаем, хотя и не гласно,
«Алавердычества» тяжкий закон,
Тяжко карающий всех не согласных,
Из-за столов выгоняющий вон,
Не допускающий слову без «перца»,
В речи ответной,
Не прозвучать,
Не позволяющий слабому сердцу
Тяжким молчаньем,
Лишь, отвечать.
Эпизод
Печален зверь, печальна птица…
Печально всё - что говорить!
Куда лететь, к чему стремиться,
Зачем вообще на свете жить?
Печально небо, тучи, солнце -
Печально всё и все подряд,
В печально – старое оконце
Печален вперивший взгляд
На жизнь, печальную во всём,
Что происходит за окном.
Все едино
Снег на крыше, будто в поле -
Без единого следа…
Не хватает силы воли
Позабыть всё навсегда.
А под крышей всё привычно –
Стулья, стол, диван, ковер,
Крик души, весьма трагичный,
Мысль взяться за топор…
Снег на крыше ровным слоем,
Солнца свет лежит на нём…
Самого себя изгоем -
С глаз долой, из сердца вон.
А под крышей всё отвратно –
Люстра, ваза, в ней цветы,
Всё толкуется превратно –
И убранство, и мечты…
Снег на крыше идеален,
Небо синее над ним…
Я тревожен и печален,
И собою не любим.
Что на крыше, что под крышей,
Будь там мебель или снег,
Но от сказанного выше,
Погибает человек.
Есть!
Вот оно, упоенье
Перспективой души,
Наконец-то, движенье
В недвижимой глуши,
Наконец-то, согласье
На душевную муть,
Вот оно, это счастье,
Вот она, эта жуть!
Пророчество
Мне не встретить смерти во дворце,
В коем смерть всегда, довольно, гласна,
Мне не встретить смерти в нищете,
В недогляде всех коря ужасном.
Мне не встретить смерти на войне,
Благородно истекая кровью,
Мне не встретить смерти чёрти где,
Поражая к Родине любовью,
Мне не встретить смерти по весне,
Со слезой даря благословенье
Всяких почек милому цветенью,
Всяких птичек карканью по мне, -
Всё спокойно, думаю, пройдёт,
В тот момент, как смерть моя придёт.
Рожа
Как легко в обстоятельства вхожа,
Не довольная, может, собой,
Но, увы, слишком гибкая рожа
Выразительно – умной игрой.
Как страдание рожи огромно
Невозможностью каменной быть,
Невозможностью мимикой скромной
Обстоятельства отобразить!
И, увы, бесполезна борьба –
Такова уж у рожи судьба!
Без коментариев
Все попытки с жизнью спорить
Завершаются одним…
Трудно сердце успокоить,
Раздраженное таким.
Не внушить ему терпенье,
Иль надежду выиграть спор,
О каком «успокоеньи»
Быть тут может разговор!
За глаза
Р-р-раз – и все прекрасно,
Р-р-раз – и к небу взгляд,
Как-бы благодарный за хороший результат.
Мысли же не дремлют –
«Что-то тут не так!», –
Так вот рассуждая, возвращают взгляд назад.
И душа «шестерка»,
Мысли поддержав,
Взгляд мой омрачает, с небесами связь порвав.
Мысли ж дальше мыслят –
«Тоже, не совсем…» –
Мрачный взгляд заставив быть задумчивым затем.
Тут как тут душонка –
«Как угодно вам-с!» –
И опустошённость в тот же миг во взгляде – р-р-раз!
Мысли всё в сомненьи –
«Нет, не то, не то…!» –
И живёт, во взгляде отрешённость от всего.
А душа живая,
Мысли угадав,
Взгляд тоской туманит, подольстительно заржав.
Мысли же, в досаде
На себя за взгляд,
Обвиняют душу за не лучший результат.
«Вы не справедливы!» –
Мыслям крик души, -
«Вы, как мысли, сами, может быть, не хороши!»
В мыслях свет и здравость,
Только не сейчас -
«Прочь душа из тела! Прочь не медля! Скройся с глаз!»
И убийцам – мыслям
Шок души затем:
«Как же «вон из тела», вы с ума сошли совсем!»
Мысли отрезвились –
«Стой, душа! Постой!
Только не хватило лишь убийства нам с тобой!»
Шёпот малодушный –
«Я то тут причём?
Были только мысли, а душа тут не причём!»
«Ладно! Всё! Забыли!
Позабудем спор!» –
Продолжают мысли свой с душою разговор.
«Может и забыли,
Может быть и нет…» -
Скользкая душа ещё артачится в ответ.
«Что ещё! В чём дело!» –
Мысли обозлясь,
Спрашивают душу, бесполезно горячась.
«Всё в порядке, мысли,
Злость, не хороша!» –
Мыслям отвечает ядовитая душа.
«Только без намёков!
Без пустой возни!
Дело, ведь, одно у нас, пойми, душа, пойми!»
«Все я понимаю,
Ни к чему ваш бред!»
Мыслям заводным душа заметила в ответ.
Мысли замолчали,
И душа молчит,
Каждый ждет чего-то, а чего – не говорит.
Мысли начинают,
Несколько остыв,
Взглядом заниматься, ссору, будто бы, забыв.
И душа, конечно,
Всё в себе храня,
К делу подключилась, ничего не говоря.
И над бедным взглядом
Снова колдовство,
Но, увы, во взгляде, кроме горя – ничего.
Древность (фантасмагория)
Допустим, древность, в ней, допустим, я,
Я, мыслящий, допустим, прогрессивно,
Ведущий жизнь достаточно пассивно,
В сравненьи с древним ходом бытия.
Допустим, мудрость, взятая из книг,
Совпала с жизнью, полной катаклизмов,
И древность обозвав анахронизмом,
Я время обогнал и мир постиг.
Допустим взгляд мой многим искушён,
И я, не вдохновляясь вдохновенным -
Считая древность временной и тленной,
Как будто, погружён в тяжёлый сон.
Допустим, потерял я интерес
К событьям, коих в древности не мало,
Философом, допустим, тело стало,
Скопив большую значимость и вес.
Допустим, чужд я радостям простым –
Вину, гетерам, всякому такому,
Допустим, я устроен по-другому,
И счастлив положением таким.
Внимания, допустим, на певцов,
Что песнями своими жизнь смущают,
Особого уж я не обращаю,
Как критик строгий, будучи суров.
И я, - допустим, тих и нелюдим,
И, лишь, своим всегда подвластен мыслям,
Услышав слово, в песне, бедной смыслом,
Задумался над словом, вдруг, одним.
И стал вершить над словом строгий суд,
За привлеченье своего вниманья,
От слова ожидая оправданья,
Я испытал, почти, телесный зуд.
Но суд мой строгий слову нипочём –
Оправдываться слово не желало,
И сердце у меня в досаде сжало,
И древний воздух я рассёк мечём.
Но меч вошёл мне в грудь по рукоять,
(Неловкими, должно быть, были руки),
Испытывая истинные муки,
Я стал, допустим, быстро умирать.
Сказал я напоследок «всё старо»,
Когда, вдруг, смерть увидел пред собою,
Перо, по счастью, было под рукою,
В последний раз я взялся за перо,
И написал слабеющей рукой
Убившее меня так глупо слово,
Потом сказав «как будто всё готово»,
Смертельный, наконец, обрёл покой.
Прошли века. Потомок – молодец,
Всей правды про усопшего не зная,
Сказал, мой меч и слово изучая -
«Ведь, словом и мечом владел, подлец!»
Малодушие
Я б, отважился б, забылся -
Благо, я давно готов,
Просто б я освободился
От запретов и оков.
Расплевался б я с собою –
Воспитавшим сам себя,
Я б увлёкся бы игрою
О серьёзе не скорбя.
Стал бы я и глуп и светел –
Меньше б спал, побольше б жил,
Всё бы я пустил на ветер –
Знанья, помыслы, свой пыл,
О последствиях всё зная,
Я б, как мужественный трус,
Страх в себе одолевая,
Жизни б вырвал лучший кус.
Всё б я сделал, как хотелось,
Даже, зная что потом…
Что ж так сердце разболелось,
Опечалилось о чём!
Что же так болит и гложет,
Что же кровь стучит в висках,
Неужели так тревожит
За задуманное страх!
Неужели сердце чует
Стыд за легкие грехи,
Неужели так волнует
Умножение тоски!
Аксиома
«Мне не опуститься до тебя!…»
Кто-то подсказал мне – «не подняться»,
Что сказать любителю редакций
Глупо оборвавшему меня!
Глупость мимо слуха пропустив,
На какой-то миг я замолкаю,
И своим молчаньем прерываю
Реплики ещё одной порыв.
Видя в молчаливости моей
Повод для начала словопрений,
Кто-то пожелает пояснений
Странной точки зрения моей.
Но от пояснений я далек,
«Кто-то» – мне глубоко безразличен,
Вряд-ли мой печальный монолог
Прениям и диспутам приличен.
Пламя жарких диспутов меня
Не коснётся – твёрдо это знаю,
Чуя правоту, я продолжаю -
«Мне не опуститься до тебя!…»
Между небом и землей
1.
Не Бог, не птица, и не пассажир
Летящего по небу самолёта,
Я сверху вниз смотрел на этот мир,
Не ведая в душе цинизма взлёта.
Не разбирая, как на высоте –
Как, способом каким там появился,
Передоверив способы мечте, –
Я глянул вниз, и мир мне весь открылся.
Его увидев, понял я его,
Как показалось – понял досконально,
И стало мало мира одного,
И устремил я вверх свой взгляд нахальный.
2.
Душа земная, но уж не земной,
Приподнятый достаточно высоко -
Я снизу вверх смотрел на мир иной,
В земном не находя уж больше прока.
Не дав названья статусу души,
Взлетевшей вверх, но чувствующей землю,
Я, глянув вверх, увидел даже вши,
Другого мира, данного вселенной.
И развенчав придуманный кумир,
Иного мира видя равноценность,
Я погрузился в свой душевный мир,
Других миров почувствовав мгновенность.
Своим восторгам
Поля зелёные, дворцы хрустальные,
Меня способные собой прельстить,
Руины древние, пещеры тайные,
Не устающие к себе манить,
Больной фантазии, безумным чаяньям,
Пустым мечтаниям, даря простор -
Вы повергаете меня в отчаянье,
И здравомыслие кричит «Позор!».
Ожидание
Я ожидал – хотелось ожидать!
Естественная бодрость поджимала.
И трепетное сердце заставляла
Из «ничего» надежду выжимать.
Но время шло. Но время всё идёт.
Я бодрость, иногда, припоминаю,
И я её по-всякому склоняю,
А сердце, по привычке старой, ждёт.
И всё прошло, И будет проходить –
Надежды, бодрость, на судьбу роптанье –
Всё то, что характерно ожиданью,
Но ожиданье будет в сердце жить,
И новых характерностей искать,
Покуда будет мир существовать.
«Старик и море»
Сидел старик на берегу у моря,
Над головою плыли облака,
У старика читалась жизнь во взоре,
И в то же время, смертная тоска.
Морские ветры волнами играли,
Прибрежным чайкам было что клевать -
Взгляд старика готов был жить и дале,
И в то же время, смерть свою принять.
Времена
Издавна было всё:
Делалось кое-что,
Чудилось всё на «раз»,
То ли дело сейчас –
Не на что уповать,
Нечему воздавать,
Нечего попросить –
Не о чем говорить!
Томление
Пейзаж расстелился за пыльным окном,
Мой взгляд вовлечён, удивлён, вдохновлён,
Но к взглядам, как к просьбам, пейзаж слеп и глух –
Раздавлен, разбит, уничтожен мой дух.
Забуду ль когда-либо этот пейзаж,
Надолго ли впал я в бессмысленный раж,
Увидев иль вспомнив пейзаж за окном,
Которым я так утомлён!
После дождя
Дождь прошёл, и зелень показалась
В огороде, с чёрною землёй, -
Ничего душою не вобралось
От картины миленькой такой.
И ничем душа не вдохновилась,
Не проснулась творчества гроза,
И на зелень, что с дождем явилась,
Поглядели мутные глаза.
«На сегодняшний день»
Теперь не тороплюсь расписывать мгновенье,
С тщеславием стремясь молве его предать,
Теперь не тороплюсь неволить впечатленье
Капризами души - «всё рифмой заключать».
Предательским страстям, поддавшись в диком прошлом,
Немедленным стихом, я нынче не воздам, -
Простите же за то, что был когда-то пошлым
И многое писал с грехом напополам.
|
