1 Как древний исполин она лежала, Нетронутая, девственная степь. Зимою – белый саван, покрывало. Весною – любо посмотреть. Светлее изумруда зелень молодая Чуть снег сойдет мгновенно прорастает. И как в калейдоскопе разноцветном Меняется картина эта летом. Волнуется ковыль и мягкий, и колючий, Кузнечиков крылатых хор гремучий, У норок – суслики – посты сторожевые – Стоят навытяжку, как будто часовые. И солнце огнеглазое повисло, Как с влагою ведро и коромысло. И зноем пышет, и пролиться угрожает, Жизнетворящая и огневая. А над землею воспаренье – дух земельный, Пьянящий, обжигающий, смертельный. И молят все небесного Творца, Создателя, родителя, Отца: «О, Господи! Прости своих детей! Дождя пошли нам поскорей!» – Притихнет степь. Ни звука, ни движенья, Однообразное, сонливое томленье. Вдруг грянет гром, и дождь прольется с неба. Июньский дождичек – куска дороже хлеба.
2 Еще я помню вечера степные. И песни, грустные и озорные. «Светит месяц над облаками, Вечерней, раннею порой Прощался мальчик черноокий С прекрасной девой молодой». А мальчик с девочкой навек прощался, Закат над степью алый разливался. Но меркнет. Вечер. Всем домой пора, И разбегается по избам детвора. По-разному тогда, конечно, жили. Кто побогаче. Больше – бедностью тужили. Родители трудились день и ночь, Чтоб выучить детей и чем-то им помочь. Я помню, мама шила по ночам. Все больше людям. Иногда и нам. Мне сшила платьице веселое из ситца. Любила в нем я перед зеркалом крутиться. А мама, глядя на меня, то засмеется, То тихими слезами вдруг зальется. А песни! Как она их пела! От песен тех я рано поседела. «Вы не вейтеся, русые кудри, Над моею больной головой…» Я слушаю и замираю: Где песня, где плачевный вой. «Товарочки» были в моде. Она их пела за шитьем и на природе.
«Ты поверь, как я страдаю, Ты поверь, как я люблю, По ночам как свечка таю, Свою молодость гублю».
«Милый мой, пойдем домой, Пойдем, моя картиночка». Тебя угонят на войну, Останусь сиротиночка».
«Ягодиночка на льдиночке, А я на берегу. Брось, мой милый хворостиночку, К тебе перебегу».
«Через речку быструю Я мосточек выстрою. Ходи, милый, ходи мой, Ходи летом и зимой».
По-детски я не понимала, Как мама по отцу страдала. Хоть бедствовали мы, но песни пели. Старинные. Они нам души грели.
«Стоит гора высокая, А пид горою гай да гай. Зэлэний гай, густэсинькай, Неиначе вправду рай».
Как ручейки текли живые звуки. В моменты эти мы не знали скуки.
3 Меня и степь, и песни волновали. Они во мне любовь к свободе воспитали. Свобода! Тайная избранница моя. Я за тобой бежала в дальние края, Где не было степей. Пески там были. Гостеприимные в краю том люди жили. Я полюбила их язык и песни. В Хорезме было мне вольней и интересней. Я помню, месяц призрачно сиял, Пески-барханы смутно освещал. И чудилось: Меджнун здесь где-то бродит, Лейлы прекрасной, черноокой не находит. Его любовь светлее маяка. Она легендой стала на века. В песках горячих растворились, как в морях, Слова: «Мен сени севаман, (люблю), – и – ах»…
4 «Распаханную степь мы называли пашней. Но это день уже не нонешний – вчерашний. – Так начинала мама свой рассказ. И я его перескажу сейчас. – На пашне хорошо. Работаем, поем. А в летнюю грозу и мокнем под дождем. Пшеница, лен, подсолнушки, горох. И урожай бывал совсем не плох. Всяк для себя старался, как умел. – Крестьянство – русской нации удел. – Бывало рано спозаранку Мы выезжаем на делянку, Ведь пашня требует ухода. Вот так и жили год из года. На покрова играли свадьбы, И норовили все позвать бы Меня на свадебный пирок. «Тебе на пользу это впрок», – Шутили бабы, мужики, – Остры в деревне языки». – И Чернышковой Насти голос Звенел, как золоченый колос, Связать ли, выткать – все умела. Во всем старательна, умела. Смугла лицом, черноволоса. И замуж вышла очень просто. За Николая, гармониста, Хотя была и неречиста. Русоволосый, синеглазый, Пришелся по сердцу он сразу. Сыграли свадебку ладком. Зажили собственным домком. Пошли детишки друг за другом. Он – муж, отец. Она – супруга. Жена и мать его детишек. Да все девчонки как-то вышли. Он не журил ее за них. Любил детишек он любых. Любил их наряжать в наряды – И этим счастьем были рады. Он даже в Фергану однажды С дружком отправился отважно. Подарков женам накупили И о детишках не забыли. Как в сказке «Аленький цветочек» Привез мне папочка платочек, Платочек кашемировый, Ни разу-то не стиранный. Зеленый, с золотой каймой. Любил меня он, папка мой. И сестрам всем раздал подарки, А маме ткань. Шелк ало-жаркий. Горит огнем ферганский шелк, К лицу он маме очень шел…
5 В степи зимой метели да бураны. В степи зимой темнеет очень рано Дороги замело. Лишь санный след глубокий. Да путник, из нужды идущий, одинокий. Шла степью женщина по бездорожью. На саночках везла мешочек с хлебом, рожью. Мороз охватывал туманом синим. И страшно было ей в пути том зимнем. Фуфайка ветхая, а ветер злой, И на лице пыльцы морозной слой. По деревням прошла она немало. Вещички мужнины на хлеб меняла. А дома на холодной печке дети. О, Боже милостивый! Есть ли ты на свете? И зарыдала голосом Настасья. Такое в жизни выпало ей счастье. И не одной ей. Многие страдали. Да только молча все переживали. Ах, мама, мама! Дорогая ты моя! Ведь это о тебе слагаю песню я. Какой в вас дух был, матери России. С каким трудом вы нас, страдалицы, растили. Поклон вам до самой земли За то, что вы для нас, детей, смогли.
6 Но шли года, и степь менялась бурно. Мне говорить, читать, писать об этом дурно. Всю землю распахали до порогов. А много брали урожая? Нет, немного. Где рос ковыль, там свалки расцвели. И нет хозяина у матери-земли В чем парадокс побед тех грандиозных? – В отчетах дутых, ложных, одиозных. А люди верили. И как трудились! Своим трудом на благо Родины гордились. Пейзаж осенний миротворный. Все вызрело. Отяжелели зерна. Как войско присмирело перед битвой, Так колос к колосу стоит, склонив главу. И боевым порядком, в четком ритме, Степные корабли в поля плывут. Хлеб покоряется лишь только сильным, Кто вахту в поле сутками несет. И потечет зерно рекой обильной. Для счастья Родины мира потечет.
7 Притихла степь. По ниточкам-дорожкам Выходит ветерок сторожко. Попутчиков дорожных поджидает. Вот так вожак пернатых собирает стаю. И караваны катунов шарообразных, Больших и маленьких, смешных и праздных Потянутся по тропочкам степным За ветром шаловливо-озорным. А мы гурьбой бежим за шатунами, Куда глаза глядят, не зная сами. И степь, и детство родиной зовется. Милее этого едва ли что найдется.
8
Солоновский мотив
В степи мне дышится и легче, и вольней, В степи и глазу, и душе-то веселей: То холмик насыпной, а то ложок, То необычный, красочный цветок. И взором обведя степную эту ширь, Воскликнуть хочется: вот матушка-Сибирь! Но я боюсь напыщенности фраз, И не о том сейчас мой новый сказ. Я свои чувства песней изолью, В ней вы любовь услышите мою. А песня русская сама собой поется, И вместе с ней душа на волю рвется. «Степь да степь кругом, Путь далек лежит, В той степи глухой Умирал ямщик». Вот так бы умереть в родной степи, Чтобы никто не мог тебя найти, И стать сиреневым цветочком у воды, И никакой не знать – не чувствовать беды… «Про меня скажи, Что в степи замёрз, А любовь её Я с собой унёс».
Эпилог Бродячий бард, рапсод ли, трубадур – Их много было поэтических натур, Свободно проявляющих талант. Вергилий, Алигьери, Дант… А я прикована цепями к школе И не имею сладкой воли. Но верю я: придет мой светлый день, Исчезнет угнетающая тень. И мои песни и стихи, как дар небесный, Займут им подобающее место.
1980 – 1995гг.
|