Вновь идти по знакомому кругу
Предстоит моему кораблю.
Ты сказала мне: будь моим другом –
Вы сказали: Я Вас не люблю.
Вновь задвигались мрачные тени
По стенам подземелий моих,
Снова пленник ужасных видений,
Я проклятьем приветствую их:
«Мой привет вам, проклятые братья!
Я опять в вашей мертвой стране
Вам свои раскрываю объятья:
Только вы их раскроете мне.
Этой девушке разве возможно
Знать, чем крепок наш выстывший дом,
Как мучителен ужас острожный,
Ненавидящий всех мажордом.
Впрочем, если послушать охота
Что нам сможет она возразить,
Я спрошу ее: может хоть кто-то
До сих пор еще в мире любить?»
Я молчания ждал de risposta,
Но на этот бездонный вопрос
Ты ответила тихо и просто,
Ты спокойно сказала: Of course.
И в мгновенье мне стало так ясно,
Как становится только весной:
Если даже одна ты прекрасна,
То и мир весь прекрасен – тобой.
Красотою твоею обласкан,
Вслух читаю я лист за листом
Жизнь – чудесную старую сказку
Со счастливым и мудрым концом.
Пусть визжат в своем душном остроге
Безнадежности ревность и страх
О свернувших в буране с дороги,
О замерзших в бескрайних степях,
Об ослепших за час до рассвета,
О сошедших от муки с ума,
И о том, что последних поэтов
Погребла под снегами зима.
Но до боли мне ясно весною,
Дорогая, что все это ложь,
Что, конечно, ты будешь со мною
И, конечно, уже не умрешь.
Жизнь грохочет, как каменоломня,
Наши судьбы, как камни, дробя –
Ты люби кого хочешь, но помни:
Мир уже не забудет тебя.
Я смотрю на тебя и светлею,
Как прекрасной иконы оклад.
Не хочу, чтоб была ты моею,
Но хочу, чтоб ты просто была.
И не знаю возвышенней чести,
Чем, проснувшись с лучами зари,
Говорить о тебе как невесте,
Чьей-нибудь, но всегда говорить.
Всю тебя сохранить я сумею,
От ботинок до нежных волос,
До звучанья холодной свирели
Твоих губ, говорящих of course.
|
