Безмятежно мое новое утро,
Безмятежен я сам в последние дни,
В драной ссоре вечера мои мутные,
Как и ночи безумий полны.
Позади…
Позади тот раскатистый смех,
Нелепые фразы приятелей тех,
Расхожие мысли, крик в пустоту,
Мол, сотни умов за собою веду.
Не так, чтобы громко, да и вовсе не тихо,
По прошлым домам я все же скорблю.
Печально от части, от части, что вихрем
Я в памяти буйной времена провожу.
Изменился…
Вес, деформации, шепот молвы
О чем-то невнятном,
У окна, вдруг, цветы!
Прелестные розы, жаль, только три…
Прохожий в силуэт поклонился…
Удивлен!
Едкий дым наконец-то спустился
Во дворе, где сгорали мечты.
Я, будучи в детстве, любил здесь играть,
Но детство все там же, где смутные дни.
Позади…
Позади может, стоило время терять?
Может, стоило выиграть пари?
С вольной дамой по имени Муза,
Что порою обуза на Млечном пути.
Боже, все ново!
Боже, прости!
В этой комнате мысли рекой,
Не так уж и часто я делился с Тобой
В желаньях покой обрести,
Но что мне покой?
Что эти звуки?
Я лишь мальчишка печали большой!
Так однажды сказал, где своей же рукой
На тоскливые муки приговор подписал.
Забудем, Всевышний!
Взгляни на меня.
Я же встал на колени, извинений прося,
Что несколько лет лишь верил в себя.
Полагался, так лучше,
Откровенно сказав, от лица не уйдя.
Беспокоюсь…
Волнений сомнительных тяжек удар.
Мне пора. Пару метров от двери пройдя,
Человеческий дар. Безмятежность прошла,
Свой боязный лик, в отраженьях найдя.
Нет! Не готов! Еще не увы!
Красивы банты, оправа красива…
А красив ли в них я?
Восточная рамка цветных переливов,
Резьбой, узорами полна.
Я в Вас себя не вижу!
Как и не вижу красок в тени.
Мне предстает Ее разрез на тонкой вене,
И маленький Сен-Сир, близ городка Парижа.
Как не терплю!
Как ненавижу!
Фигура больше, страх упорней,
Чуть четче контур –
Как в Вас
Отец довольный!
Фривольный, подавно спокойный…
Я стоять не могу!
Со смехом диким просит помочь,
Стлеть Геенне в Аду!
Во все горло кричу –
Не могу! Не могу! Не могу!
Расплывается…
Образ исчез.
Пару мгновений, стало светлее.
Смертный жар от сомнений –
Где я? Живу?
На ладони порез…
Липкий пол, где зеркальный надвес.
Я в бреду!
Я, возможно, уже не дышу…
* * *
Безмятежным казалось то новое утро,
Безмятежными были последние дни,
Перед зеркалом стоя, очень многое ясно –
На земле от себя не уйти…
Не осталось в той зале зеркал,
Липкий пол перекрашен на белый,
Я после улыбок по свету искал,
Только взгляд все такой же унылый…
|
