Вещи
«… И сплетает мечты разноцветный хаос».
В. Брюсов
Молодой человек мрачноватого вида,
Для души человека, видавшего виды,
Снисходительно вызвался, в качестве гида,
Провести в своё, кажущееся давно,
Любопытным считающимся, нутро,
Не постигнув - насколько всё это старо.
Не способно, увы, поразить, словно громом,
Человечье нутро, показавшись знакомым
В незнакомце, пускай и сразившим объёмом
Тайн заманчивых в чудных глазах,
Обаятельных странностей в тёмных словах,
Прозвучавших в его (говоря поэтично) устах!
И здоровый цинизм, и высокие грёзы,
И, в отсутствии оных, горячие слёзы,
Вовсе не лишены романтической позы,
Коей вовсе лишён виды видевший, знать –
Обманувший доверье готовых внимать
Неуменьем красиво сказать.
Тяжело на душе и в делах неудача,
А «писанье гласит» - «неудачник пусть плачет»,
И нутром ощущается холод собачий,
На несчастном поставивших крест –
За новинкой манящей сорвавшихся с мест,
Новь трактующих, как «Благовест»…
Социальщину прочь из душевных стенаний,
Состоящую из бесконечных рыданий
«Песню песней», положенных сердцу страданий
Жизнью, данной судьбой – так же прочь!
Оглуплённому временем больше невмочь
Нестандартному горю помочь.
Пусть «от старого мира отречься» влеченье,
Только «в ступе воды» лишь, пустое толченье,
Пусть исканья души не имеют значенья,
Для значеньем наполненного всегда,
И спесиво не видящего вреда
Во вступающем в споры с собой иногда.
До какого-то дня мысль бодра и крылата,
Даже в том, что невнятно и витиевато,
Но закатится день, и наступит расплата
За податливость силам слепым,
За неведенье равных с собою самим,
За психоз упоения сим.
Всё, что было легко, оказалось не вечным,
Но конечное, всё же, не стало конечным,
И поднявшийся ветер – попутный иль встречный, -
Не подгонит, и с ног не собьёт,
И физической жизнью тело живёт,
И сознанью уйти не даёт.
Но во власти протяжных и горестных стонов,
Нарушенье приличий, традиций, канонов,
Установок, статей, протоколов, законов,
Даже в мыслях опасных, грешно -
Ведь понятие «гений», как нам внушено,
Со «злодейством» не совмещено.
И пока ещё длятся земные мытарства,
Вне границ нерушимых «небесного царства»,
От скорбей устоявшихся, служит лекарством
Только тяга к прекрасному, пусть
Не своя, но, хотя б, кого-либо нибудь,
Кто способен беспечно прилгнуть.
Всё ещё в круг ценителей истинных вхожий –
С ними схожий ещё даже мыслью на роже,
Но душою уже на себя не похожий, -
Получается, зеркало врёт!
Битие же зеркал ничего не даёт –
Лишь печали пустой привнесет!
Всё, что дико, смешно, хаотично и пусто,
Исключают известные формы искусства,
Но в другом измереньи находится чувство,
И уверенность странная в том
Странный смысл утверждает в туманном другом,
И творится в, быть может, пустом.
Проникновение
«Когда б вы знали из какого сора…»
А Ахматова
Бесконечность манила своею глобальностью,
Но грозил здравый смысл начинаниям опальностью,
И порывы минутные бодрой нахальности
Возмущали бытья простоту,
И с подобным была невозможность смирения,
И назвался психоз «на авось» вдохновением,
И отличные краткостью произведения,
О глобальном смутили мечту.
Но на страже цензура недремлющей совести,
Указующей на укороченность повести,
Не имеющей должной глобальности весомости,
И по форме, и по существу,
И плетётся усталая мысль за порывами, -
За неверными в дальней дали перспективами,
По пути, изощренными полном извивами,
Жизнь певца превратив в маету.
И прозреньям души утерялась податливость,
С ума развитого былая догадливость,
И, возможно, талант, превратился в «талантливость»,
С тем, что есть, не вступая в борьбу,
И давление совести стало привычностью,
И безвыводность слушанья стала обычностью,
И смирилась душа с жизнью, полной трагичностью,
Жизнь свою осознав, как судьбу.
Отдушина
Праздная романтика календарных праздников
Мило-привлекательна живостью своей,
Датам приуроченность, будит озабоченность
Праздничностью суетной общности людей.
Невысоких судьбами, иссушённых буднями,
Праздничности временность, мысль не тяготит –
Помыслов избыточность, но едва-ли сбыточность,
Сердце простодушное в праздник веселит. Положение вещей
Положение вещей
Осмысленья период всего, что бывало, прошел,
И в сужденьях, казалось, себя самого превзошел,
Но сказаньям своим не видать удивлённости в лицах,
И летящею птицей, уносится мысль в небеса,
Где, оставшись пустой, облачается мысль в словеса,
И упав, пустотой заполняет пустую страницу.
Но сознанье и дух не хотят мысли смерть подарить,
Не дают сумасшествием вольным с комфортом пожить,
И на долгую жизнь обрекается временем тело,
И на подступе проза вещей, недостойных стихов,
И наполненность чувством в границах пустых берегов
Размышлений холодных, у долготерпенья предела.
|
