Два поэта,
не считая поэтессы
(Романтическая эпиграмма)
Я села вдалеке на всякий случай
и наблюдала молча, чуть дыша,
за тем как два поэта самый лучший
коньяк армянский пили не спеша.
Они могли упиться без закуски,
заев сто граммов парочкой конфет,
но напиваться коньяком по-русски
не позволял французский этикет.
Творцы вливали эликсир в стаканы,
вкушая изобилие стола,
опустошая души и карманы.
Ах, если б, как они, я пить смогла!
Один другому вдруг сказал: «Послушай!
С тобой мы сочиняем дребедень».
Его звала я ласково Андрюшей,
его собрату напевала: «Жень».
Я возразить хотела, от волнений
рукой терзая нитку янтарей:
«Неправ Андрюша. Женя — это гений,
и гением становится Андрей».
Поэты — лицедеи-скоморохи,
и я на них, как на святых, молюсь,
и, как последний блин на сковородке,
поджариваясь, от любви дымлюсь.
Стихи мессий — божественные перлы.
От них обалдеваю я порой.
Не мне гадать, кто на Олимпе — первый.
Пусть Бог рассудит, кто из вас — второй.
Меня не укоряйте понапрасну,
как будто я пропащий дилетант.
Шепните лучше: «Белла, ты прекрасна,
и у тебя от Господа талант».
Манили соблазнительно лимоны,
а я произнесла, себя дразня:
«Клянусь — мужчин достойных миллионы
хотят и видеть, и читать меня».
Любое мимолетное виденье
во мне рождает чудные стихи.
Всевышний награждает вдохновеньем
и отпускает тяжкие грехи.
Я по призванью с детства поэтесса.
Пишу не ради тридцати монет.
Судьба мне не купила «Мерседеса».
Моим Пегасом стал один мопед.
Его я берегу, люблю и холю,
по праздникам поэзией лечу,
и, безрассудно вырвавшись на волю,
я на Парнас Андрюшу прокачу.
При пиковом оставшись интересе,
отчаявшись и пребывая в стрессе,
готовая к заупокойной мессе,
бессмысленно витая в поднебесье,
о солнышке мечтая и о лесе,
о преданном художнике-повесе,
похмельном и невинном куролесье,
пролепетала я издалека:
«Друзья мои, налейте поэтессе
для вдохновенья рюмку коньяка!»
1978–2005
© 2009 by Eduard P. Karlov. All rights reserved.
|
