Баул укладывая с болью, Я брал свою страну с собою: Чайковского и Окуджаву, Рецепт шанежек с пылу, с жару, Ещё альбом, где близких фото, Вложил во чрево самолёта И оставлял с лицом опухшим Грибные тайные опушки, Но утешался, полагая: Другие отыщу в Огайо. И сбрасывал, как лебедь перья, Трёх революций песнопенья... Причалил, иммигрант законный, К стране с баулом незнакомой, Где магазины полны снеди И каждый на «Тойоте» едет, И нет еврейского вопроса, А значит, в жизнь вписаться - просто. Но Окуджава местным скучен, В Чайковском ценится «Щелкунчик», Не слышно песен, кроме рэпа, Здесь даже буги-вуги – ретро. А снимки близких, пуще тайны, Во «флэшки» спрятаны и файлы. К грибной опушке не пробиться, - Ей частные владеют лица. Шанежкой соблазнил немногих, - Кругом бигмаки и хот-доги...
Несутся годы незаметно, Не нахожу баулу место, Чтоб музыку, стихи и фото Страны моей вложить комфортно. Ищу, в удачу веря реже, В чужой стране, меня пригревшей, Где, стать своим и не пытаясь, Я ночью сплю, а днём питаюсь.
|