Белым-бело, чернеют вешки,
Обильны заячьи следы,
Сухое дерево, как леший,
На ветках – бойкие клесты.
Дерутся, лузгают, порхают,
Стоит весёлый звонкий гвалт,
Их с веток снегири толкают,
Погодке ясной птичник рад.
Мороз, а зимнее светило,
словно тяжёлый медный таз,
Висит над лесом, и вскружило
И мне веселье в этот раз.
Я по сосне стучу тихонько,
Гудит ядрёным от ствола,
На стук мой прилетела сойка,
Во предвкушении стола.
А после дятел крутолобый
Порхал, искал, был удивлён,
Что близ хрустального сугроба
Лишь человека видит он.
Ружьё, мой дятел понимает,
А сойка – в крик, что б всем на вид,
То, из чего их убивают,
Блестит на солнце, как магнит.
Пристыженный настырным хором
Я ухожу, охоты нет,
А из-за ельника-забора
Глядит зайчишка мне вослед.
27 ноября 2010 г.
С-Петербург
|
