В девятнадцать мне нечего было сказать.
В девятнадцать я просто любила.
В девятнадцать краснела,
в девятнадцать бледнела,
И в омут бросалась, и вспять
Жизнь ломала и заново строила в брод,
Не боясь разбитных отношений.
Одним махом на ветер бросала часы
Без проблем и пустых сожалений.
В двадцать три поумнела,
наигралась, присела,
Научилась тихонько молчать.
Это всё не моё – противилось тело.
Это молодость – вторила мать.
Эхом завидным изредка лица вторгаются
До сих пор, но им лучше не знать,
Как моё одиночество тлеет и мается
В этот страшный рубеж – в двадцать пять.
2010 г.
|
