Бродскизмы по кудымкарски.
Почему по кудым, а не просто по карски. Дак, я там родился.
Но не пригодился.
А я этой заметкой, отвергая всяческие измы, хочу показать, что гениальный предшественник всех современных сетераторов вошёл в моё сознание навсегда.
Почему самые первые стихи гениев так завораживают нас?
Февраль, чернила, плакать у Пастернака…
И в двухтомнике Иосифа Александровича я нашёл такое…
Речь о первом стихотворении – Стансы.
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад тёмносиний
я впотьмах не найду,
между выцветших линий
на асфальт упаду.
Не получилось. Не упал…
Но вот, окончание стиха. И это 1962 год.
И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой,
- словно девочки-сёстры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.
После этого той же ночью я написал свои впечатления.
Пережил рыжего…
Ну, и кем я стал, на век почти, пережив стриженого…
И почему,
даже с его высоты,
снова, как и он,
ни хрена не вижу я,
кроме
…голошкурости обезьяньей,
тупости и тщеты.
Ну, почему?!
Если я понимаю, ЧТО
СНОВА –
яйцеголОвы готовят нам
очередную Мировую Бойню –
только и могу, что –
ПРО ЭТО,
слов полову,
пережёвывать,
грудью своей волосатой упираясь в ихнее барное стойло…
* * *
А мир навсегда стреножен во имя собственности частной,
сбит
в стаю
народ мой
во славу процента прибыли,
а я –
фантомом поэта
складным паяцем,
наблюдаю в экран Интернета,
как будущее наших детей –
заложили и тибрят.
А мне там рисуют картины,
аж,
ух,
какие
ино и странные,
призывая идти,
и голую руку свою совать
в дерьмо их кратий,
а я,
вместо этого,
сунув башку
в Беер-Шевский
мешок целлофановый,
веселящим газом травлюсь,
становясь
всё более и более
…аляповато-придурковатей.
…Господи!
Боже ж мой,
стыдно то как,
как стыдно…
Ведь я уже,
на десятилетие
и рыжего тоже…
Пережил….
Рыжего…
И чего я доказать-то хотел. А вот чего. За много, много лет до того, я вдруг прочитал свои строки у Бродского. Я когда их писал, никак не мог бы до них добраться, время было такое…
Так что, всё входит в сознание и без всяческих измов.
«…как некто в ледяную эту жижу
обмакивает острое перо…»
Иосиф Бродский
Что же ты, нежность, за горло?!
Ведь больно же, больно,
сердце от крови горячей заклинит….
Уймись….
Жизнь проклиная, мечусь….
Но при чем… же… здесь… жизнь….
Нежность за горло!!!
И…, боже, как больно же…, боже!
Как больно!
Память, как птица в ладони –
клюётся…. Пищит….
В небо её!
Я костер разжигаю –
вот ведь банальность какая –
я письма сжигаю,
письма твои я бросаю, бросаю, бросаю….
Письма твои я бросаю….
В КОСТЁР!
* * *
Перед тем, как исчезнуть – в огне проступают слова,
вспоминая всё разом…
о них обжигаясь – кричу!!!
Эхо, гулкое эхо меня задевает едва….
Тишина….
И слова сквозь огонь, те слова,
что так трепетны были для нас до сих пор.
- Здравствуй, милый мой! – в пепел, а в небо – Прощай!
Разлетелись в огне, словно стая дерущихся птиц.
- Обещай… навсегда… быть моим…
- Обеща-а-ай!!!
Обещай же – к костру наклоняюсь и вижу,
как светло исчезает.
- Навеки….
- Любовь….
И как корчится в том же огне.
- НЕНАВИЖУ!!!
|
