Ближневосточные шахматы

Опыт политической лирики

Метался я во сне, в тревоге и тоске,
Пленённый тягостной заботой,
И деревянные фигурки кто-то
Перемещал по клетчатой доске.

И вижу, сном от мира отчуждённый:
Французский конь с галантностью врождённой,
А там слоны дальневосточных кланов -
Ведущие торговых караванов,

Могущественный ферзь из Вашингтона,
Непререкаемого тона,
Стоящий у всемирного руля, -
Он друг большой чужого короля,

И русские ладьи, что, рокируясь в спешке,
Отходят на запасные поля.
И предлагают все еврейской пешке
Пасть жертвой за чужого короля,

И говорят ей: "Вы должны смириться,
Ничто вам не поможет, всё равно,
Раз суждено евреями родиться,
Предначертанье свыше вам дано.

Такое уж у вас предназначенье,
Что вам одни утраты да мученья".
А пешка, между тем, вступает в спор,
По клеткам движется ферзю наперекор.

И, прежде чем принять ответное решенье,
С надеждой смотрит ферзь на окруженье.
И видит: конь изящно выгнул тело,
Как будто говоря: "Моё ли это дело?"

И, не моргнув раскосыми глазами,
Слон дал понять: "Расхлёбывайте сами!"
На запасных полях ладей тревожных лица,
Некстати им вся эта заграница.

Один остался ферзь, а он не может так,
Ему нужна толпа восторженных зевак,
Героем и святым он хочет быть, и вот,
Он делает неверный ход.

А пешка в путь, пренебрегая страхом,
Туда, куда, казалось бы, нельзя,
И вскоре превращается в ферзя,
Чужого короля обкладывая шахом.

А дальше что? Я сплю тяжелым сном,
И ничего не вижу и не слышу,
А просыпаясь, мыслю: "В чём же, в чём
Предначертанье, что дано нам свыше?!"