Светлой памяти моих родных и всех
невинно убиенных в Бабьем Яру
Который год мне снится тот же сон, -
Лихих времён тех страшный отголосок,
В ушах звучит, как поминальный звон,
Набат военный, я – ещё подросток.
Лежит в руинах милый город мой,
Красавец Киев над днепровской кручей,
Здесь враг проклятый свой вершит разбой,
Закрыли небо здесь ненастья тучи.
Облава, крик, звучит чужая речь,
Мольбы, проклятья, выстрелы вдогонку,
Как не погибнуть, как себя сберечь?
Задача, непосильная ребёнку.
Дом - обезлюдел, где-то там внутри
Грохочут сапоги, шагов звук гулок,
В квартире, мне знакомой, - номер три,
Девятый дом, Михайловский проулок.
Я прячусь за портьерой, словно вор,
В надежде зыбкой уцелеть, укрыться,
Меня находят и ведут во двор,
На самом деле или только снится?
Там во дворе, внизу средь бела дня,
Колонна строится, готовясь к маршу,
И в ней – моя еврейская родня:
Кто мал ещё, а кто уже постарше.
Вот бабушка любимая моя,
Что часто так стояла на балконе,
Глядя на двор, где быстро бегал я,
И верил – никто в свете не догонит.
Догнали - я стою в одном строю
С родной, моей любимой тётей Симой,
С Исааком, Яковом… я всех их узнаю,
Но почему они проходят мимо.
Несут в руках скарб столь нехитрый свой
И со двора уходят чередою
Под крики, брань, овчарок злобный вой
Нетвёрдой, торопливою ходою.
Я знаю, там их было тридцать две
Души, что распростились с бренным телом
В Бабьем Яру. В небесной синеве
Они растаяли за призрачным пределом.
А я остался, - опустел наш двор,
Стою, как будто в шапке – невидимке,
Сумел спастись, но верю до сих пор
Приказ тот в силе о моей поимке.
Тут я проснулся, – наступил рассвет,
В ночи исчезли призраки былого,
Минуло более семидесяти лет, -
Но тот же сон мне снится снова, снова.
И с каждым годом всё сильней во мне
Желание вновь повидаться с ними,
Там мать с отцом уже и в звёздной вышине
Услышу скоро, как моё промолвят имя.
Прервётся череда тех страшных снов,
И Вечность распахнёт свои мне двери,
Объемлет души Вечная Любовь,
Я встану в строй к ним – хочется мне верить!
|
