Хоть не старым слыву человеком,
Быстро жизни промчалось кино...
Я из памяти ветхих сусеков
Золотое сметаю зерно.
Груз судьбы просто так не размыкать.
Всякий будет когда-то прощен!
Наша жизнь - Голубиная книга,
О которой не знают еще.
Было время - не ради забавы,
А чтоб Зорьке зимой не реветь,
Мы с отцом молодую отаву
Шли косить за Сухую Вереть.
Это с виду - не труд, а поклоны,
Но, попробуй такое добро -
Пот глаза заливает соленый,
И заходит ребро за ребро.
Впрочем, что там: в низинках, по кочкам
Насшибать на возок - полбеды.
Был родитель другим озабочен, -
Как собрать наш укос из воды.
Вязки сена взваливши на спины,
По колено в болотной грязи,
На полоску сухой луговины,
Хоть хребтина трещит, но неси.
Воз навитый бастригом утянут.
- Ну-ка, Чалый, родной, - выручай!
Через топи, по хлябям да ямам
С полным возом, натужась, шагай.
От обиды одной, не от страха,
Из бучила под ряской и мхом
Он телегу выдергивал махом,
Перетянутый жгучим кнутом.
И отец, и обиженный Чалый,
Отдышавшись, воды пригубя,
Неизбежность того понимали
И жалели, друг друга любя.
Не сужу я: что лучше, что плоше? -
От обиды всегда горячо,
И отец мой пластался как лошадь,
Упираясь в телегу плечом.
Но о чем я? - О, Господи правый!
Как досельных времен нищеброд...
Скажем, сын мой не знает отавы,
Что уходит под снег каждый год.
Ныне время жестокое стало.
Только все же в пучине невзгод
Пожалеть мужика б не мешало,
Что, как лошадь, Россию везет.
Но витии в припадочной пене,
От забот вековечных вдали,
Вновь на "пьяной и темной" деревне,
Словно груши, сшибают рубли.
Что им наши кромешные беды! -
И ликуют бесстыдно они,
Что не может Россия изведать
Воскресенья счастливые дни.
Потому не для вящей забавы
Вместе с сыном рассветной порой
Мы пойдем молодую отаву
Вновь косить за Веретью Сухой.
|
