Ветров ледяные качели. Становится шепотом - крик. Деревья еще не надели Своих белоснежных туник.
И можно согреться глинтвейном. И можно смолчать, оробев... И длится, и длится над Рейном Русалочий властный напев.
А там, над широкою Волгой, (Ни слез, ни улыбки не прячь!) Доносится тихий и долгий Твоей персияночки плач.
Ах, Стенька, забудь свое горе! Здесь все до тебя решено. Но тянет, и тянет тот голос На самое-самое дно...
Что ей, недотроге, ответишь? Невнятна печальная речь, Но можно полУночным ветром Соленые губы обжечь.
Одна лишь растрава - и только. Вот жаль, перстенька не припас! А милая матушка-Волга Течет, как и прежде, до нас.
Слепая стоит деревенька. Нахохлился вОроном дом...
- А девка? Забудь ее, Стенька! Согрейся-ка лучше вином.
|