Ты наклонилась, упершись руками,
В диван какой-то, чуть прикрытый пледом.
С ума сводя спинными волосками,
Поя меня жемчужным липким бредом.
Волосики твои вставали дыбом
От медленных моих простых движений.
А я дурел от чумовых изгибов
Твоей фигуры, наших тел сближений…
Ты не стонала… это были звуки,
Похожие на крики чудной птицы.
А я, на бедра положивши руки,
Тянул и раздвигал Ним ягодицы.
И длилось это, видимо, недолго.
Но мне казалось, что прошли уж годы
С тех пор, как твоя рыжая заколка
Украсила дорожкины разводы…
Ты выставила руку, как ребенок,
Остановить пытающийся бурю.
И плавный ход скользящих шестеренок
Мне прекратить пришлось, глаза зажмуря.
Но я остался там, где так хотелось
Остаться мне надолго плотью крайней.
Ты обернулась – личко раскраснелось,
Не видел ничего я натуральней.
Естественность твоя сковала волю,
И я расслабил руки, отпуская…
Ты соскользнула, я тебе позволил,
И, вскрикнув, опустилась замирая…
Александр Демидченко 31 марта 2011 г.
|
