Ну, что, отец, раскурим весь твой скудный самосад? Это – не грех, ведь скоро в бой, а там – кто в Рай, кто в Ад. А наш комбат на нервах весь, сжимает пистолет И ждет, когда ракета вверх взметнется, сквозь рассвет. И вот, она взметнулась ввысь и, за Отчизну, он Поднял в атаку свой родной гвардейский батальон. И, под разрывы вражьих мин, на высоту «сто пять», Повел солдат, чтоб взять ее и больше не терять. Строчил фашистский пулемет и если б только он Замолкнуть мог хотя б на миг, хоть на один патрон. Встречала Смерть солдат звеня холодным свистом пуль И, свежескошенной травой, все падали в июль. Гляжу, упал еще один и это был солдат, Что пять минут назад со мной делил свой самосад, Упал в траву он и в его распахнутых глазах, Картиной мертвою, навек застыли небеса. Не понял, как я сам упал, но видел с высоты, Лежал в воронке паренек в крови, прося воды. И всем сейчас хочу сказать, как горький эпилог, Он жить остался на Земле, но без обеих ног. И нет ответа на вопрос, все мысли, как в дыму; «Кому же больше повезло: другим или ему?»
|