Нам пережить четвёртую весну – на придыхании желтеющего снега, в светотенях серо-сырых сугробов – сказало, в ручеёк свитое, время, и в Дельфы не ходи. Погоды истерия, раскисшие ключи, но ночь короче всё, а значит – и бессонница. Я вышел в 7:00, налив 100 грамм в зрачки искристой пены солнца; я для других ослеп – так прозревает сердце, цепляя вечный голод живой стихии, голос стихоподобных форм любви – все признаки постзимнего расстройства – я не расстроился ни капли. Овал весенней капли, набухший тёплой кровью, упал с карнизной планки, и электрическое поле бирюзы зажгло его бутоном фонаря. Закончились слова, остался талый луч на скулах льда, коре опрелой, складках растрескавшихся губ, и чёрная печаль в цветной обложки марта – мемориал погрязших в скуке луж. А ночь короче всё, и значит – не до сна, у кофеино-никотиновой скрижали.
|