В плену лоскутно-ватного уюта Сопят носы детей. Рябым пятном Неясный месяц за седым окном Морозной тонкой дымкою укутан. Вдруг тишина запнулась обо что-то: Очнулся месяц – золочёный туз. И «нерушимый» вечный наш Союз Опять рвёт связки вылуженных глоток! В опорки ноги, на плечи платок, Скорей бежать на ледяную кухню. Топить, варить (а руки, ноги пухнут!) И рвать как жизнь с календаря листок. И жизнь тянуть, как лошадь ломовая! Не алчбы ради – ради этих крох. А всё проклятый, глупый пустобрёх, Что со стены орёт не уставая! …Иду лесной ухабистой дорогой. Здесь мать лежит, уснувши навсегда. И никакие гимны никогда Теперь уж разбудить её не смогут.
|