А в глубине двора времянка,

А в глубине двора времянка,
Там допотопный керогаз,
А дальше – старая стремянка,
К соседу неизменный лаз…
А рядом дом, отнюдь не ветхий,
В три этажа, уже под ключ…
Сидит старик, седой и крепкий,
А взгляд и цепок и колюч.
Ну… удалось… ну слава Богу…
Стоит домина – хоть куда…
Но только не унять тревогу,
Дрожит греховная рука…
«Ну, поживу», - твердит устало,
А в сердце тяжкий приговор,
От жизни взял, видать, не мало
И жизнь предстала, как укор…
Вздыхает тяжко. Груз великий
Лежит на совести скалой,
И что-то рвется долгим криком,
И что-то унесло покой…
На этом месте проклинали,
На этом месте и гнали,
Просили здесь и умоляли…
Теперь их нет. Теперь – один…
Взял силой, волей, изловчился,
Здесь планы строил, здесь решал…
И вот стоит. И вот добился…
Но счастья нет. Да и устал…
Как в двери бился рьяно, слепо…
Открылись – и куда идти?
Стоит не дом – греховный слепок,
И нет желания войти…