Не к чему мне теперь эта карта с границами страха,
Где сравнялись высоты с глубиною и гладью морей.
В этом странном раздолье не взлетит обреченная птаха,
А по руслам речным с наслажденьем ползёт муравей.
Правда, я свысока норовлю, подмастерьем у Бога,
Оценить целый мир, обнажив разноцветье судьбы,
Только плоская вечность на поверку смешна и убога,
Города и селенья лишь остатки картечной пальбы
И всего-то разнятся условным значком карандашным,
А иных просто нет – так мелка типографская суть.
Алым цветом окрашено, что считалось забавно прекрасным,
И не крошатся льды, позволяя вулканы задуть.
Не к чему мне теперь этот мир на бумажной подкладке,
У полета времён пусть опасно скольжение вниз,
Но, смотря снизу вверх, убеждаюсь – теперь всё в порядке
И от страха до вздоха не требуют более виз.
|
