Интеллигентный пьяница июнь лизал сапфиры луж озёрных,
а город чахнул в солнечной пыли. Сплетались липы сетью малахитов;
плелись обугленные гребни облаков, на черепицу тяжестью дыханья
смотря с небесной мостовой. Шумели трав надорванные крылья,
и, жаром ветра приземленные, ложились под серп глухих подошв.
Сквозь ржаво-пепельный загар стреляли током грусть, и сухость, и усталость
полуоткрытых окон и дверей. Молчаньем рыбьим холодело
трамвайное кольцо зрачка; и, лишь пыльца дрожащая осталась
от бабочки рассветного эфира. Интеллигентный пьяница июнь,
стрекал горячим жалом по углам, пил ром в трактирах полдня тенью ватной,
а город плыл шафрановым затменьем, запоем многотонным вслух читая
унылые и бражные стихи, тонувшие осадками озёр,
порталами кирпично-нервной кладки.
|
