Киев бомбили...

«Киев бомбили, нам объявили,
Что началася война».
(из песни).

Маленькому Лёшке четвёртый год. Он с мамой и папой живёт в городе Киеве, в большом деревянном доме. Их семья занимает одну комнату. В просторной квартире ещё много комнат, где живут дедушка с бабушкой ,родители папы, и тёти, сёстры отца. Живут дружно и весело. По субботам все собираются вечером за большим столом, накрытым праздничной скатертью. Все красиво одеты. В торжественном молчании бабушка зажигает свечи в старинном серебряном подсвечнике. Они с дедушкой говорят нараспев что-то торжественное на непонятном Лёшке языке. А потом все выпивают по бокалу вина, и дедушка даёт Лёшке попробовать. Мальчику нравится густое и сладкое вино, а дедушка говорит: «Пусть привыкает. Капелька красного вина раз в неделю − это не повредит».
На другой день, в воскресенье, все отдыхают. Можно погулять с отцом, как взрослый, держа его за руку. Рука у отца большая и крепкая: Лёшкин папа – кузнец. Раньше они с дедушкой подковывали лошадей, а теперь папа работает на большом заводе. Лёшка гордится своим отцом. Однажды они ходили в зоопарк. Вот было весело! Особенно смешили обезьяны: они резво бегали вдоль клеток, взбирались на решётки и протягивали узкие ладошки, просили угощения. Лёшка очень хотел бросить им что-нибудь, но сердитая тётя в халате погрозила ему пальцем и строго сказала, что кормить зверей нельзя.
Всё шло хорошо, все были спокойны и веселы. Но этим летом что-то изменилось: взрослые почти не улыбались. Даже по субботам, за праздничным столом говорили почему-то шёпотом. И всё чаще с тревогой поглядывали на небо. «Чего они боятся?» − недоумевал Лёшка. Особенно тревожили взрослых багровые закаты, которые в то лето часто окрашивали небо на горизонте: казалось, что это зарево от далёкого пожара. Взрослые качали головами и говорили: «Не к добру это. Быть беде!»
А однажды, в будний день, когда папа был на работе, а мама хлопотала на кухне, Лёшка увидел в окно самолёт. Он не удивился: самолёты и раньше летали над их городом. Но те самолёты летали очень высоко, и на крыльях у них были нарисованы красные звёзды. А этот пролетел так низко, что Лёшка даже успел разглядеть на его крыльях... большие чёрные кресты. А там, на горизонте, виднелись другие самолёты, ещё совсем маленькие, но по виду такие же. Их было много, и всё вокруг загудело низко, тревожно и страшно. Завыла сирена, мама вбежала в комнату. Она была очень бледная. Быстро схватила одной рукой приготовленную заранее сумку, другой подхватила Лёшку, и они бегом направились к большому низкому строению, над дверью которого белела какая-то надпись. Читать Лёшка ещё не умел, но видел, что со всех сторон к этой двери бегут люди и быстро исчезают внутри. Лёшка уже задыхался, и пот лил с него градом, но мама без конца повторяла: «Скорей, сынок, сейчас будут бомбить.» «А что такое бомбить? – хотел спросить мальчик, но, поглядев по сторонам, понял всё сам: они бежали мимо большого и, видно, когда-то красивого каменного дома. А теперь от белого красавца осталась только одна стена и кусочек крыши. А всё остальное – валялось на земле: осколки стёкол, мебели, штукатурки. И так по всей улице.
Наконец, добежали. Спустились по лестнице в большой и тёмный подвал. Лишь по приглушённым голосам поняли, что подвал полон людей. А наверху – глухие и короткие удары, будто кто-то огромным молотом бьёт по городу, стремясь разрушить его до основания. После каждого удара люди вздрагивают. Кто-то плачет. Лёшка слышит обрывки разговора:
− Опять город бомбят?
− Нет, полетели за город, бомбить военный завод.
Мама крепко прижимает к себе Лёшку, рука её мелко дрожит. Лёшка догадывается, почему; ведь их папа сейчас на заводе, а завод – военный. А тут ещё кто-то добавляет: «Говорят, вчера бомбили какой-то завод. Много убитых и раненых». Все замолчали.
Наконец, опять сирена: отбой. Все выходят из подвала. Мать с Лёшкой тоже. Они приходят в дом. Их дом цел. « Хорошо, что всё цело, как было, − думает Лёшка, вспоминая разрушенный дом, мимо которого они бежали к подвалу. – Но когда же будет вечер? Скорей бы пришёл папа!»
Наконец, и вечер. Папа приходит усталый, но весёлый. Берёт Лёшку на руки, подкидывает вверх: «Ничего, сынок. Переживём. Всё будет хорошо». Он обнимает и целует плачущую маму. «И чего плачет? – удивляется Лёшка. – Радоваться надо». А потом все садятся ужинать.
Шли дни, но хорошо не становилось, а, наоборот, с каждым днём всё хуже.