О, муза, обнаженная до кости, Твой героиновый оскал, цветочный труп, Твой век никчёмный и твой спёртый воздух Я пью с пунцовых тряпок нежных губ.
О, муза – аромат канав елейный, Треск подворотен, звон разбитого стекла, Глоток вина и едкий дым постели, Постелей едкий дым, глоток вина.
В глуши облупленного свода грязной ночи Трепещешь саваном, холодная душа, И в язвах звёзд, от вьюги кровоточа, Кричишь отчаянно – грешна, грешна, грешна…
Лежишь и корчишься под кривизной ограды, В плевках крылатой, чуть расплывшейся строки, Как вязкий след слепого променада, Как остриё дрожащее руки.
В тебе, о, муза, обнаженная до сердца, В тебе, о, сердце – потроха ночных небес, Покой и смерть не сыщут себе места, И тщетна склонность к перемене мест.
|