Сороковая весна. ч. 15

После расставания с северянкой к другим женщинам я испытывал холодок, даже с начинающей учительницей, которая позволяла мне всё, было очень скучно, я бы сказал без энтузиазма…

Я б слукавил, сказав, что забыл,
Только врать я совсем не умею.
Я любил горячо, но остыл,
В час тоски о том сожалею.

И к стыду лишь о плоти твоей,
Набухших сосках, нежной коже.
Простынь мятая словно репей
Нас вязала в порочном ложе.

И где можно тебя теребя,
В диком порыве желания,
Запутывали больше себя.
Наплевав на рамки сознания.

Надышаться не мог, не соврать,
И я знал, что подступит скоро,
Потому что глаза твои гладь
Пожирали как волчья свора.


Только упаси Бог не подумайте, что я её осуждаю. Нет, напротив, не будь она такой без богатого жизненного опыта никогда бы ей не оставить глубокий след в моей душе и даже ностальгию в час одиночества.


Этот сборник должен был закончиться как и предшествующие, в которых, если и не открыто, то однозначно между строк, одиночество и грусть пожирают автора, побеждают харизму и веру в счастливое единение мужчины и женщины. Если бы не невероятное событие, совершенно рядовое на первый взгляд.