ОБЩЕЛИТ.РУ СТИХИ
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение.
Поиск    автора |   текст
Авторы Все стихи Отзывы на стихи ЛитФорум Аудиокниги Конкурсы поэзии Моя страница Помощь О сайте поэзии
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль
Литературные анонсы:
Реклама на сайте поэзии:

Регистрация на сайте

Спираль 9, 10, 11

Автор:
Жанр:
Интерлюдия

А жизнь текла, струилась, как ручей.
А Ладислав был у небес в опале -
он был ничей, он был теперь ничей,
он только в снах принадлежал Купаве.

Но... Павой в снах любимая была.
Шершавая сжигала сердце ревность.
С тоской смотрели в небо купола –
В родную праязыческую древность...


Переменчивая грань

На песчаной косе, откроившей от моря лагуну,
Где недавно Купава отчаянно била крылом,
Было двое теперь: одесную от девушки юной
гарцевал часовщик. Только выглядел не королем,
победившим дракона во славу красавицы гордой,
а скорее случайной фигурой. Однако Купава
находила в нем недостающие ноты аккорда,
и в душе неприкаянной музыка ветра вскипала.

– Просто мы полетим, понимаешь? – она говорила. -
одолеем стихию, поможет нам память и время.
Скоро, скоро – ты веришь? – достигнут согласия крылья,
возродить мы сумеем, быть может, крылатое племя...

И трудил он крыло, привыкая к движениям тела,
разгоняя усердно в плече закосневшую вялость;
прикасались друг к другу союзников сизые тени,
но сейчас же в кромешном испуге, шипя, расползались...

Подле часовщика здесь была и сова – неуклонно,
Он ее не вязал, не лишал ее совьего права.
Восседала сова на суку одинокого клена
и свистела на тень, распростертую возле Купавы
Не на деву! На тень, на ее темноглазую полость -
клекотала, свистела сова и вращала глазами.
Извивался в полсти* золотой, но запятнанный Полоз*,
опадая и вновь набухая чудными узлами...

В чёрном клюве совы серебрилась, сверкала цепочка,
а на этой цепи оберег переменчивой гранью
чуть бликуя светился; горела лишь алая точка
в сердцевине кулона, как вечно отверстая рана.

Возгорался прибой и бурун по-над скалами фыркал...
Что-то было не так... даже сущность зияла прорехой.
Вел себя часовщик как-то странно... как труженик цирка,
репетируя и цирковую готовя потеху...

Ретроспекция

Он и был циркачем... Тридцать весен тому
кто-то в цирке младенца оставил...
И известно, что по вековому уставу
цирк назвался роднёю ему.

А хозяином цирка был клоун-старик,
он особо подкидыша нянчил,
был заботливым нежным отцом – не иначе,
а однажды пошел на пари,

что подкидыш – в сознанье такое взбрело –
полетит – и пополнится касса.
Из лоскутьев, из кожи, стального каркаса
клоун создал второе крыло

и придумал костюм: удивительный птах -
появился пред труппою филин.
Акробаты в веселье безудержном взвыли,
осмеяли парнишку в сердцах.

Осмеяв, проиграли они. В те поры
мир не ведал такого успеха.
И была восхитительной эта потеха.
Проявляя и ловкость, и прыть,

мальчик-филин кружился, срывался в пике,
воспарял, на лету поражая из лука
сообразную цель, и пронзительно ухал,
а у клоуна лОнжа дрожала в руке...

Но прошли времена, умер старый аугуст*
Без него прекратились, угасли полеты
и любви к цирковым без былого оплота
этот птах не питал. Безразличен и пуст

он отправился вон. Одинок, нелюдим,
стал угрюм, неконтактен, никем не любим.
Лук его сиротливо повис на стене
в холостяцком жилище. Как будто во сне

так и жил. Временами он брался латать
прицепное крыло. Но боялся летать.
Атавизм ненавидел прижившийся справа...
Но вошла в его жизнь незаметно Купава

10
Морок


В потоке солнечных лучей
Взлетают двое.
Полет их длится всё ловчей.
А шум прибоя
вещает сладостную быль,
что небо – рдеет
предвестьем чуда, что бобыль
теперь прозреет,
что он теперь – не одинок
что счастье брезжит...
и что судьба плетет венок -
венок надежды...

...В укрытье, закусив губу,
страдал и видел
всё это Лад, и на судьбу
роптал в обиде:
"Ну как же так?! Ведь крылья мне
принадлежали,
У Павы – чьей стрелы в спине
торчало жало?
И этот сон... – живей сыщи! -
Неужто зряшен?!
И чьею волей часовщик
Так перекрашен?
Казалось – старец, а поди ж -
не старец вовсе,
не то он сед, не то он рыж -
ни семь, ни восемь...
Как жаль, любимая, как жаль...
Куда ж взлетит он?!
Ни стати в нем, ни куража,
ни аппетита
к небесной жизни......Помню всё...
Я помню крики...
И жутко ныла – в унисон
с толпою дикой -
стрела... Я помню... это он...
на том пригорке...
И твой щемящий слабый стон
и запах горький
утраты нашей в глубине
седых столетий...
О, нет любимая, о, нет -
ничто на свете
нас не должно бы разлучить.
Ты вспомни, вспомни!"..

Но был и страстен, и лучист
надежды полон
порыв единственной из жен...
И все напрасно...
он не был даже приглашен
на этот праздник...
Но вот как будто бы она
вдруг услыхала
ворчанье старого вина.
И нежно-алым
был цвет вина и терпким вкус
и морок транса
змеился за далекий куст,
где Лад скрывался.
И вот, поворотясь к нему
(а он – невидим),
шепнула девушка:

– Уму
невнятен выдел
судьбы. Движения весла
непостижимы
И всё так странно, Ладислав.
Но подскажи мне -
ну, что же делать подскажи.
И он – судьба ведь.
Зачем такие виражи?
Девчонку бавить?
Прошелестел уже мой путь
до середины,
мне дан урок мечту вернуть,
урок – единый...
А в памяти наказ один
бабули милой,
что завещала – не пройди
ты только мимо...
Мой милый, сжалься, отпусти...
С тобою крайне
покойно мне, но не грусти,
и не пеняй мне.
Падут ли в почву семена?..
Приду – куда я?..
Ты, все же, Ладислав, меня
не по-ки-да-а-ай"...

И морок закрутил слова
как жернова.
Вспарила над кустом сова...
Скорее... – сва...
А мастер крикнул: – Для кого
ты говоришь?
Не видно ни души кругом,
Бесовка лишь.

Так мастер совку величал
И стыла на корню печаль...

– Все это – пустое, – сказала Купава. -
Смотри-ка, уж ночь на лагуну упала.
Смотри: там гора... мы с горы полетим,
свершится!.. сошлись вековые пути...
И что помешает?!. Я думаю – завтра...
Не зря нас с тобою судьбина свела...
Смотри же: там кряж разнотравием застлан,
и пропасть за кряжем – огромна, светла...
Там – небо! А в небе – свобода и сила...
И всё совершится... Мы справимся, милый...

Если Купава бы в эту минуту
оборотилась бы к мастеру круто,
не пропустила б знамения мимо –
постную мину
в облике мастера. Филин со страхом
кряж озирал, как грядущую плаху.
зенки у Филина ужасом вспухли
но... тут же потухли.

"Что ж – полетим! Из-под купола цирка
тоже мой жребий я крыльями чиркал -
тоже ведь козни мне судицы* вили, –
тешил ся* Филин, -
и ничего, и как будто бы цел я...
Да и Купава за облако целит...
Стану с ней жить... С ней и ново, и странно...
сладко и пряно"...

Так убеждал часовщик сам себя ли,
тут же его и сомнения брали –
в мыслях:
"Убраться ли мне восвояси?"...
Вслух же:
– Согласен.
Что ж не лететь, раз ты этого хочешь...
Грезит об этом даже и кочет.
Только мне кряж этот кажется утлым...
Раненько утром
может, мы выберем что-то пониже?
Хлипок тот кряжик... какой-то он рыжий...
а для полета ведь – трезво, без морока –
хватит пригорка...

Глянула хмуро на мастера дева.
– Шутишь? – она вопросила. – Не дело.
Ты не шути... мы готовились столько...
Что ж в этом толку?
Глянь-ка ты в это бездонное небо.
Там наша быль, наша древняя небыль,
предназначенье и сретенье* с миром
древних кумиров*.

– Да пошутил я... Прости... Не печалься.
Буду, конечно же к нужному часу...

Вскрикнула хрипло на клене Бесовка -
Филина совка -
взмыла и тронула деву крылом,
и уронила Купаве кулон,
и полетела от берега прочь -
в юную ночь...

– Вот и чудесно. И ночь опустилась...
Ты уж один возвращайся, а мне
нужно остаться одной при луне.
Дарит луна стародавнюю милость -
крепость и радость хмельного вина,
твердость, защиту от нежити вящей,
все что в наследие послано пращуром
Ты уж иди... Я побуду одна...

11
Оберег


Филин ушел. А Купава вздохнула,
подняла черный резной оберег,
тот, что сова уронила на брег.
Гром прогремел. От раскатного гула
затрепетала на клене листва,
и голоса зашуршали:

"Ну, девка!
Дура! Как вток* у копейного древка!
Хочет летать супротив естества!"

То был не клен – ветви древнего ильма...
Из-за куста Ладислава как вымело :
слышал он, слышал сквозь вопли и стоны
голос знакомый, как давешний сон -

"В муках рожаете вы слабосильных,
хилых, убогих. Укрылись в тесины
спрятались, сморщились, в землю уткнули
зенки – как дули!".

Все повторилось, услышал он вновь
голос любимой из толщи веков.
– Пава, – вскричал он, – хватайся за плечи!..
Пава! Я здесь...
"...Ан лететь-то и нечем"...

Тут на него удивленно Купава
глянула: – Ты, Ладислав? Ты откуда?

И череда отголосков пропала,
И – тишина... И ни грома, ни гуда
дикой толпы возле пропасти той...
Тихо спросил Ладислав:
– Ты слыхала
крики толпы озверевшей, охальной?
– Что ты! Откуда? Здесь берег пустой
и – ни души.
И тогда Ладислав
все рассказал, поделился он с ней
тем, что привиделось – в явь ли, во сне –
чудо, в котором им жизнь принесла
дар – непомерный подарок судьбы,
тщетное счастье... Сказал и о крыльях,
и о толпе,"где копытами рыли
землю ее соплеменные лбы".
В синих глазах полыхнули зарницы
в них отразились сомненья столетий -
"что ж, значит, не приведется стареть ей?
и никогда не дано воплотиться
древней легенде? И всё уже было?...
Было – и сплыло?"...

Вздрогнула девушка, будто из омута
Выбралась, выплыла и посмотрела
косо на черный резной оберег
и – невзначай прикоснулась к какому-то
странно знакомому облику. Стрелы
в сонм ее чувств посылал имярек*
стрелы свистели, светились багряно
и оплетали злокозненной сетью
хрупкой души ненадежный оплот.
Сердце горело отверстою раной:
в небе ее нерожденные дети
падали страшно, сраженные влет…

Но головой покачала Купава,
в тягостной и непомерной истоме,
молвила: – Жаль… Как мне жаль! Но не вижу
снов никогда я – такая опала
со стороны неразборчивой Дрёмы.*
Ты, вот, счастливец… Но ближе и ближе

время, когда я увижу воочию
небо, в котором далекие предки -
пращуры наши свободно парили.
Знаешь, ведь этой тревожною ночью,
прямо сейчас, в этих ильмовых ветках
чье-то лицо... что-то не поделили...

с кем-то...
– Постой-ка, Купава, постой! -
крикнул взволнованно парень, – Где ильм-то?
Милая, глянь-ка на дерево – клён,
клён одинокий... и берег пустой.
Надо нам выбраться из лабиринта...
Вижу – ты держишь старинный кулон…

Что там, в кулоне, искрится, сверкает?..
Знаешь, Купава, а я его видел,
я ведь во сне его видел у Павы...
– Правда? Но может быть дева другая
снилась тебе. Говорю не к обиде,
снов, я слыхала, невнятна оправа...

Ильм? Ладиславушка, слова такого
я и не знаю. Сказала? Да как же?
Нет... я не знаю, свидетель – Стрибог.
Морока этого зряшны оковы,
время сегодня иное покажет -
сбудутся грезы в назначенный срок...

– Ладно, – вздохнул Ладислав, – но послушай,
странный он – твой правокрылый втируша.
– Ох, Ладиславик, не надо, не надо...
Он – половина моя и... награда, –
будто бы в трансе шептала она...
Полная рдела над кленом луна...
А под луной безнадежно повисли
трезвые,
невоплощенные
мысли.
________
*полсть (др.-русск.) – то же, что полость; одно из значений – пустота)
*полоз – змей
*отверстая (устар.)– открытая
*аугуст (август) – рыжий клоун, коверный клоун (цирковой термин)
*судицы (др.-русск.) – то же, что суденицы, суженицы, рожаницы , три сестры, ведающие судьбами
*тешил ся – тешил себя; "ся" (др.-русск) – возвратное слово – энклетическая ("клонящаяся назад", безударная) форма местоимения "себя"; ударение всегда приходится на предыдущее слово.
*сретенье, сретение(др.-русск) – встреча
*кумиры – идолы, деревянные изобр. божков язычников
*имярек – кто-то, некто

(продолжение <еще две спирали> следует) :-))

В "Спираль 8" добавлена одна строфа, без которой последующие события были бы неясны. Строфа выделена.




Читатели (344) Добавить отзыв
 
Современная литература - стихи