Заложив под дверь ГОРИСПОЛКОМа взрывчатку, Все вдруг проснулись и я сел в жёлтый автобус. Вдруг ставший героем, террористом и угрозой порядку Зашёл в родную школу и насрал на каждый глобус.
Когда я бил морду одному яппи в светлой куртке, Мой друг с севера в предсмертных судорогах кровью блевал. Он познавал истину, целовал смерть в силиконовые губки, Пытаясь записать на камеру свой финал.
Потом мы сидели в подъезде девятиэтажки и курили траву. Северный друг, кстати выжил. Ты не сделала ни одной хапки, А ела краденый мною тянущийся мармелад.
Из квартиры с мягкой дверью телек трещал что-то про Москву. Ты стала плакать и вытирать слёзы об разноцветные перчатки, Наблюдая как трахает Деву Марию пьяный Маркиз де Сад.
Явился Иисус. Взвыли сирены, стали падать дома. Смерть перестала брать взятки. Даже последнее курево забрал Сатана. А ты взяла меня за руку. И мы пошли, кушая тянущиеся мармеладки.
|