Я уйду, как тьма других,
в никуда, во тьму.
Не ропща, покорно тих
я конец приму.
Но улыбка на губах
всё же промелькнёт,
что мой никудышный прах
в ад не попадёт.
Он в бетонном сундуке
будет долго преть.
Это лучше, чем в аду
на костре гореть.
Здесь кладбищенский приют
сплошь – один бетон.
Технарю такой уют
хаять не резон.
Склеп, хотя и твердоват
и пространством мал,
буду я ужасно рад,
что сюда попал.
Над могилою простор,
синева небес.
По бокам и спинам гор
бродит редкий лес.
За мошавом впереди
каменный карьер.
За дорогой – харедим.
С них бы брать пример:
в Бога верят и живут,
как во все века.
И традиции здесь чтут,
и шалят слегка.
Потому у них, у всех
полон дом детей.
Делать их – совсем не грех! –
Бог призвал людей.
Жаль, что я не хареди,
этого не знал.
Сына с дочкою родил
только …и завял.
А теперь уже, когда
метронома счёт
сводит в сумму все года,
вижу недочёт.
Оттого на сердце грусть,
злая, как напасть.
Старикашка – я боюсь
в страшный ад попасть.
|
