Громовенко Якову Макаровичу,
ветерану Великой Отечественной войны.
в октябре 2013 года ему исполнится
100 лет!
Как долго, долго длится век!
Почти столетний человек,
Передовик и ветеран,
Пусть не вкусил военных ран,
Фашиста вовсе не убил
Ни одного, но он прожил
Век целый со своей страной,
Многострадальной и родной,
Героя лавры не снискал,
Но совести не запятнал!
Узнал с младенчества нужду:
Их разорили поутру,
Как кулаков сослали в Пермь,
Где чаще бродит дикий зверь,
Чем зверолов. Но путь далек;
Пацан от тифа занемог –
И сняли с поезда. Семья –
Бесследно в северных краях,
А он в двенадцать лет один,
Себе слуга и господин.
Вернулся в брошенный Ишим.
Что там происходило с ним –
Стихов не хватит: "Ночевал
С телятами… и голодал,
Зимой по снегу – босиком:
Нет обуви, и я – бегом!
Тянулись тяжкие лет пять,
Пока смог трактористом стать;
А там комбайн, упорный труд –
Рубахой премию дают!
Служить пошел в сороковом,
Сменил уже обжитый дом
На прибалтийский неуют,
Где русских, вроде бы, не ждут.
Но только началась война,
Вся с места стронулась страна,
И тут эстонцы, латыши,
Собрав манатки и гроши,
В Россию протоптали путь,
Чтоб избежать фашистских пут.
Наш бравый политрук Попов
Учил, что надо бить врагов
"Рукой, зубами и огнем",
Тогда, мол, быстро развернем,
Погоним немчуру домой
По европейской мостовой!
А сам, как начался налет,
Ужом пролез в трубопровод,
Что круто шел в бетон под мост…
А мы – под бомбами вразброс!
Бывают люди – без потерь
Откроется любая дверь,
Они успешно и легко
Шагают вверх и далеко.
А я, солдат с передовой,
По несчастливости лихой
Был с пулеметом заодно,
Но воевать-то … не дано:
Все наше войско генерал,
Тот самый, Власов, фрицам сдал…
И вместо фронта – гиблый плен,
Где выживал не тот, кто смел,
Речист, шумлив и очень горд –
Там немец на расправу скор,
А потому – молчи, терпи,
Напрасно жил себе не рви;
Работай целый день, как вол,
Как робот, а тебе в укор –
Тычки, дубинка, "швайн" да "шнелль";
Забрали форменку, шинель.
Взамен – немецкое тряпье…
Ох, голодали!... Воронье
Не так слеталось на поля,
Как мы на махонький кругляк
Картошки. Кто ослаб слегка –
Уничтожали. Иногда
Гоняли в баню, и струей
Воды, конечно, ледяной
Нас поливают голых, ржут.
Глядишь, пяток из нас умрут…
Еда… Да для своих собак
Они варили полный бак,
И с мясом, с чистою крупой,
А пленный им что труп какой.
К чему покойника кормить –
Продукты зря переводить?
Пусть пашет, сколько силы есть.
Кормежка – не по Сеньке честь!
Ведь это тягло, скот тупой:
Подохнет – встанет в цепь другой!
Паек для пленных мужиков –
Буханка хлеба на пять ртов
Раз в сутки! Лагерь весь пешком,
В колодках, двигался с трудом
В Европу, к фюреру под бок,
Оставив за спиной Восток,
Где шли бои в родной стране
И каждый нужен был втройне!
А мы ползли невесть куда,
И по пятам ползла беда…
Но унижение страшней!
Нас не считали за людей,
Нам – стыд, а им – кураж и смех:
Мужчин и женщин – в кучу всех –
К оправке бешеный конвой
Гнал безответною толпой!
Когда победная весна
И нам свободу принесла
С американской стороны,
Надеждой были мы полны,
Что умный, добрый наш народ
Тепло поддержит и поймет,
А нас шерстил НКВД:
"Что делал? С кем? Когда и где?!"
Не знаю даже, как стерпел,
И был направлен в городок
Австрийский, чтоб армейский срок
Мог дослужить. Вот там сполна
Закончилась моя война…"
Он не сломался. Всем назло
Пришпорил гордость заодно –
Все вынес, все перетерпел
И управляющим успел
Поднять разваленный совхоз.
В те времена немало гроз
Копилось втуне над страной.
И этот человек простой,
Трудяга скромный, не герой,
России честь держал собой!
Да, люди есть, кому сама
Идет удача, задарма,
Кто без особенных трудов
Имеет сорок сороков;
И жизнь скользит, как по катку,
Без ям ретивому коньку.
А мой измученный солдат
Был всем нутром Победе рад
И каждой клеткой, как судьбой,
Пронизан проклятой войной!..
|
