- * -
– Бюстгальтера двенадцатый размер
и брюки, вроде как, семидесятый.
За что на старости всё это как расплата
и как ненужный девушкам пример?
А ведь была стройна как тополёк –
и гибкий стан, и в меру ягодицы.
А нынче, ну, на что это годится:
уродство прёт, куда и невдомёк?
Глядишься с отвращением в себя,
а на себя взглянуть и нет желанья.
И просишь хоть немного состраданья.
Но безразлична к старости судьба.
- * -
– Как древко старой швабры тоща
и как её резинка стёрта.
В одном испытываю гордость,
что зять зовёт любимой тёщей.
Но внешний вид! – черты ужасны,
взгляну порой – и стынут жилы.
А было – головы кружила
не только юношам прекрасным.
Но и женатых заставляла
себе служить и подчиняться.
И можно было удивляться,
как среди равных я блистала.
А нынче старою каргою
себя сама я называю.
И этим внучку удивляю,
которая гордится мною.
- * -
– Не ужасайтесь, милые подружки.
Я рядом с вами тож не Аполлон.
Мы все – у Времени стареющие служки, –
таков неувядающий закон.
И наши внуки будут стариками,
и наши дедушки гуляли под столом.
Все у Судьбы живём под каблуками,
претерпевая прихоти притом.
То ходим у неё мы в фаворитах
как избалованные возрастом юнцы,
то – горделивы взрослостью отцы,
то, как сейчас, у дряхлого корыта.
Но тем-то наша жизнь и хороша,
что в этих переменах тоже радость.
И хочется наградой видеть старость.
Но что-то слабо соглашается душа.
|
