Я снова выбит из седла Её величеством-судьбою. Меня до ручки довела Она, довольствуясь собою. Я одинок, но не смущен Таким нежданным поворотом. Мой жалкий разум поглощен Стихами, политыми потом. Подружка верная моя Мной - видите ли - недовольна, Что пятый день пошел, а я Явиться к ней не соизволю. В мое убогое жильё Она сама прийти бы рада. Но мне теперь не до неё. Мне не она теперь отрада. Мой мозг, такой ленивый прежде, Кипит, волнуется, дерзит И, в светлой радужной надежде, Взмывая, наповал разит. Я в основном пишу ночами, По выходным и в праздный день. Вожу сутулыми плечами, Строчу. И мне писать не лень. Доволен тем! Но вот бывает, Что мысль куда-то уплывает. С досады головой верчу, Моргаю глупо и молчу. Всё жду - чего? - и сам не знаю! Вдруг мыслей сразу целый град. Враз подскочив перо хватаю... Аж взвизгиваю! - так я рад. Перо без устали мелькает, Спешу все мысли записать. И так порою намараю, Что затрудняюсь сам читать. Да, признаюсь, неважный почерк. А, ну и пусть! Не в этом дело. Рябит от запятых и точек В глазах. Зато душа запела. Мне с рифмою уединиться Не позволяет местный критик. Он, то на шею взгромоздится, То в ухо мне засунет винтик, То подкрадется стороною, Из рук тетрадку вырывая И скажет: "Поиграй со мною!" И я иду играть, вздыхая. Приходит ночь. Раскинув ручки Суровый цензор сладко спит. А надо мной, срезая тучки, Рождаясь, птицей мысль парит.
|