Она знала, что он не придёт,
И уже не помогут молитвы,
И от страшного дня не спасёт
Даже острое лезвие бритвы.
Она свыклась со сталью оков
И смирилась с безмолвием камня.
Её тешил узор пауков
И свечи неподвижное пламя.
Этот день был таким же, как все—
То же небо вокруг голубое…
Только мысли сегодня не те,
И какое-то солнце другое…
Может, всё это призрачный сон?
Эти цепи, оковы и стены…
Она скоро проснётся, и он
Её нежно губами согреет...
Но не сон это вовсе, а явь!
Злая правда за всё расписалась…
И слеза прошептала: «Расплавь,
Всё что в памяти юной осталось…»
Она знала, что он не придёт
И в объятьях своих не укроет,
И губами к губам не прильнёт,
И волшебный дворец не построит…
Что готовит ей завтрашний день?
Чем последняя ночь обернётся?
Пусть приснится сегодня сирень,
И пусть Мама во сне улыбнётся…
* * *
Вновь обычный забрезжил рассвет,
Пробежался лучами по крышам.
Она крикнула что-то вослед,
Но рассвет её больше не слышал.
Стал сходиться на площадь народ,
Поднимая безмолвные камни.
Неподвижно застыл эшафот,
Орошенный чужими слезами…
Как прекрасны сегодня цветы,
Что к решётке наивно прижались,
И как радостно пляшут лучи—
Словно дети в темницу ворвались!..
Молча ждала она этот день.
Молча стража спустилась в темницу.
Молча взмыла крылатая тень,
Пролетевшей в безмолвии птицы…
С тела скинули тяжесть оков,
С плеч сорвали остатки одежды.
Она вышла на зов облаков,
Сжав душою осколки надежды…
Тёплый ветер игриво подул,
Разметая измятые листья…
А на площади сдавленный гул
Собирался вот-вот разразиться.
Накипала свирепая страсть,
Предвкушая хмельное веселье!
Ей бы только сейчас не упасть,
Не просить у безумцев прощенья…
Она сняла свой крест и кольцо,
По помосту ступая ногами,
А толпа ей плевала в лицо
И бросала безмолвные камни.
С неохотою вышел палач
Оценив её голое тело.
Где-то старческий слышался плач…
Но толпа уже дико ревела!
Жажда мести закралась в сердца!
Жажда крови наполнила души!
Только бледность коснулась лица
Онемевшей от скорби старухи…
К осуждённой поднялся судья,
Попросив у неё покаянья,
Но она лишь закрыла глаза
От удара безмолвного камня.
«От суда ты уже не уйдёшь!
Так не мучай себя ради Бога!
Ты покайся и быстро умрёшь.
Будет кОротка в вечность дорога».
Но ни слова, ни вздоха в ответ.
Она молча смотрела на небо…
Ей бы только запомнить рассвет
И последнее знойное лето.
А народ бесновался крича:
«Бросьте нам эту гнусную стерву!»
Тут поддался гранит палача,
Стало жалко прекрасное тело…
Но он знал, что сегодня рука
Не поднимет возмездия молот,
И остыла душа палача—
Утолят эти изверги голод!
Она вытерпит это позор.
Разливается жизнью природа…
А судья огласил приговор:
«Подчинить её воле народа!»
Содрогнулась от рёва земля,
Закипела взъярённая площадь!
Осуждённой закрыли глаза
И толкнули в вопящую пропасть!
Разорвалась хмельная толпа!
Озверела от девственной плоти!
И та птица, что тенью была
Неподвижно застыла в полёте…
Было много над городом птиц.
Осуждённая слышала трели,
Но не видела бешеных лиц,
Что над ней исступлённо хрипели.
Её тело рвалИ на куски,
Упиваясь беспомощной кровью,
Только сердце не стыло в груди
И рвалось безрассудно на волю…
* * *
Она знала, что он не придёт,
Что убила его за измену.
Не вкусив этот сладостный плод
Поплатилась за чувства и веру!
Расходился усталый народ.
Безмятежная площадь пустела.
Только тихо рыдал эшафот
Над бездыханным девичьим телом…
|
