Обычно, странно и однообразно…,
Сижу на стуле, пью остывший чай,
Но где-то в сердце, в томлении прекрасном,
Воспоминания всплывают невзначай.
Где я малой и несмышленый мальчуган,
Копаюсь в подаренных, но сломанных игрушках –
Машинка без колёс, пластмассовый наган,
С засунутой в него чернильной ручкой.
Я радовался там всему, что видел,
Что мог из кубиков построить то, что захочу,
Придумывал судьбу и ценности предвидел,
На что хватало сил растущему, но детскому уму.
Конструктором упрямо мир свой строил,
В нанизанных деталях применение расширяя,
Почти не думая о том, что я расстроюсь,
Когда он надоест, с усердностью его ломая.
Конечно, мне немного было жаль,
Что новые игрушки превращались в хлам,
Но жажда знаний перекрывала всю печаль,
Когда от них светились ум и голова.
Когда в песочнице я строил свои замки,
Намереваясь сделать то, что хочется себе,
Совсем не важно, что одежда стала грязной,
Важнее то, что сам придумал лопаткою в руке.
И пусть наивность часто поглощала,
Меня всего, мой ум, но изнутри,
Взрослела, поднимала и взрастала,
Накопленными знаниями внутри.
Согласен, что игрушками играть не перестану,
Но сложность в них иная, чем тогда,
Когда нередко требовал и засыпал устало,
Пусть и сломанной игрушкой закрывал глаза.
Пусть к себе и улетая в эфемерные объятья.
Я грезил, весь укутанный мечтами,
Где в тишине шепталась прелесть счастья,
В прекрасных бликах красочными снами.
Остывший чай… Рука теребит уголок салфетки,
Я как умею, развлекаюсь жизнью. Суета.
Уже без детства, но также без ответа,
Сижу на стуле, витая грезами в мечтах.
Наверно много познано своей игрой,
Но в каждом дне мерещатся мне знания,
Которые опять и снова нарушают мой покой
И возвращают в пережитые воспоминания.
Где в сломанных игрушках и через наивность,
Пытался я увидеть всю скрываемую суть,
Чтобы понять их сложность, а подчас и мнимость,
Но вместе с этим была сладкой грусть,
О времени, увы, прошедшем, но без суеты,
Где я о развлечениях знал почти что все,
А что недоставало, то мои мечты,
Во снах раскрашивали существование моё.
Остывший чай, салфетка измусолена вконец,
Смотрю из-за стола на множество людей вокруг,
И вижу, что у каждого есть свой венец,
Где создает и развивает он свою игру.
В нее вбирая то, свой свод из правил,
Что был знаком ему через его игрушки,
Но изменять тот свод кроме него никто не вправе,
Пусть даже это очень нужно.
Он сам в своих игрушках должен разобраться,
Какие лишние для наслаждения красотой.
Где всякий, как и я, желает услаждаться,
Непостоянной, разной, нужной и игривой суетой.
|
