Мозаика эпох
"провинциальная комедия"
Часть 1. глава 3.
Был чей-то праздник. Юбилей.
Как сказка Киплинга Рейдьярда.
Он лил торжественный елей
На сказочного юбиляра.
От поздравлений и побед
Безумно сладостный, как финик.
Не помня груза прежних лет
Ораторствовал именинник.
Он разговорами не тряс
Людей за волосы и груди.
Немедленно пускался в пляс,
Как залп салютный из орудий.
Он руки в стороны швырял,
Как посторонние предметы.
Нырял, выныривал, вилял.
Под бурные аплодисменты.
А рядом, хрупкая как сон,
Актриса в платьице из ситца.
Шла горделиво, в унисон.
Торжественная, как жар птица.
У танца прелести свои
Кружений дивные тропинки.
Овраги, степи и ручьи.
Задумки, замыслы, заимки.
Но юбиляр идет на трон
Его замучала одышка.
Как вечно хриплый микрофон
Зудит противная лодыжка.
Садится в кресло. Носовым
Платком прогуливаясь по лбу.
Он, кто казался молодым,
Мгновенно превратился в колбу.
Оставим радостный сосуд
В уже хмельном изнеможенье.
Вернемся к публике и тут
Наладим свет изображенья.
Как правило, на первый ряд
Легко найдется завсегдатай,
Который непомерно рад
Самим собой, то есть зарплатой.
Имеет кучу должников,
На каждый случай по машине.
И держит всех за дураков
И, как придурок, агрессивен.
А дальше делятся ряды
На тех, кто важностью потоньше.
Прожорливые, как глисты.
Они коварны, как святоши.
Дойдя до самых середин
Стиха и взгляда кинолента.
Встречает общество седин,
Порочный круг интеллигента.
Ну и последний островок
Из тех, кто получил зарплату.
Как оскорбительный плевок
На душу, на семью, на хату.
Но мне, признаться, недосуг.
Я не умею, словно критик
Охаивать весь мир вокруг,
Драть глотку, как шальной политик.
И потому вернемся в зал
Походкой царственной цесарки.
Где наступает, так сказать,
Черед показывать покарки.
Сначала маленький презент
От местных глав администраций:
"Японский музыкальный центр"!
Зал разошелся от оваций.
Затем счастливый юбиляр
От родственников по искусству.
Смущаясь принимает дар -
Причудливой фигуры люстру.
Из служащих библиотек
(От всей души поклон им низкий).
На сцену вышел человек
И преподнес ковер бельгийский.
Старуха местная, свояк,
Отнюдь десятка не из робкого.
Из сумки достает коньяк
Конфет красивую коробку.
Под общий хохот и восторг
Она прочла четверостишье.
Ванильно сладкое, как торт.
И даже приторное слишком.
Был праздник мудро услащен
Речами, музыкой и смехом.
А зритель сильно поражен
Подарками, а не успехом
В том нет ни умысла, ни зла.
Так и должно быть. Люди - дети!
Им начихать на все дела
Лишь только были бы конфеты.
О голос внутренний, ты прав.
Карандашу нужна заточка.
Дождемся следующих глав.
До встречи. До свиданья. Точка.
|
