в сугроб лица падает медленный свет, натягивающий венозную плоть заката на косный скелет горизонта
за барными стойками доминошных столов разливают рябину на коньяке, и закусывают лимонными дольками солнца
с оголённых, как лёд, проводов свисает запад нежно-свинцовой прохладой
медный цветок облака струится ржавой пыльцой, питая свой призрачный корень алкоголем вечернего воздуха, словно десертным ядом
в глазах подъездных лампочек отражается завтрашнее похмелье…
холод постели запирает чёрную ночь беспокойной фантазией шлюхи
не продохнуть – смола стекает по серебристой коже зеркал, бронзу губ обволакивает патина лунного пламени
ноябрьская луна, гематомой туманного взгляда, шлёт всё ко всем чертям, и даже чертей, к их собственной матери
завтра рано вставать
|