Лисимах - басилей города Эфеса 74-х лет от роду.
Никея - втрорая жена Лисимаха, в данный момент разведена,
лидер оппозиции, 40 лет.
Арсиноя - третья жена Лисимаха, супруга в даннй момент,
21 год.
Агафокл - сын Лисимаха от первого брака, 40 лет.
Антиох - полководец, 60 лет
Фесалх,Меммапон - сенаторы, обоим в районе 60-ти.
Плиних - владелец общественного туалета для знати,
сохранившегося до наших дней, философ, 45-47 лет.
Лисимах известен тем, что был полководцем Александра, в награду получил часть фракии и Эфес, построил город ближе к горам, что бы перенести его от болота, а в нижний город перекрыл воду, что бы люди оттуда ушли. Так же то ли отравил, то ли зарезал собственного сына рвущегося к власти и являющегося любовником жены Лисимаха Арсинои.
Общественный туалет для знати в славном городе Эфесе,
вдоль стен чёрного мрамора идёт парапет из белого, он же стульчак, в центре расположен фонтан украшенный камнями и растениями.
На парапете восседает басилей города Лисимах,
а так же его ближайшие соратники, сенаторы: Антиох, Меммапон, Фесалх и пр.
Фесалх:
А правда говорят, что все наши старанья
уходят в нижний город, оседая?
Лисимах:
В народ, мой верный друг, в народ оно исходит.
Так завещал нам Зевс, стараться ради блага,
в том видя для себя одну лишь честь.
Антиох:
Конечно сидя тут вот, среди гор,
так и стремишься мыслею в низины.
Лисимах:
И та журча и хлюпая спешит.
Но вас я здесь не для того собрал
*в сторону*
(не плохо будет это в пьесу вставить)
Мне Агафокл покоя не даёт,
он прыток очень, весь в отца и деда,
а деда, славного царя Филиппа
поклонника и друга, это правда(!),
я придушил едва мне двадцать было.
Так старый Агафокл, да будет славен,
сей мир покинул, в общем очень кстати.
А молодой весь и лицом, и телом, вот прям отец,
не к ночи упомянут.
Фесалх:
Мы что здесь прячемся? Иль заговор готовим?
Антиох:
Побойся предков! Нам ли здесь скрываться,
да и кого - ретивых сыновей?
Тут просто так прохладно и удобно,
и добавляя в ручейки журчанье,
и разговор журчит тут сам собой.
Входит Плиних содержатель туалета.
Плиних:
Там баба к вам, на вид из благородных,
однако голову свою закрыла,
а под тунику лезть мне не удобно,
ведь мы же, слава Зевсу, не в борделе.
Лисимах:
Не ты её привел ли, старый сводник?
Чего ей надо тут, в саду прохлады?
Плиних:
Она не говорила, но однако, сдаётся мне,
что кто-нибудь из вас ей задолжал,
а где ещё застанешь сенатора, а пуще полководца,
как не верхом на стульчаке из камня,
где ж нам ещё печали предаваться
и мыслить о великом, и прекрасном,
так мудро управляя и воюя не знаем мы,
где лучше примененье талантов наших можно отыскать.
Здесь храм поэзии, ума, воды и тела,
хотя "мочить" удобней тоже здесь.
Ну словом - некогда мне с вами тут трепаться,
её впущу - она мне заплатила.
Входит Никея.
Лисимах:
Гляди и правда баба.
Что неужели так тебя прижало?
Хоть прямо строй теперь сортир для женщин,
ещё гляди и в бани вам придётся
отгородить какой-то закуточек.
Ну прямо равноправье, не иначе.
Никея откидывает покрывало с лица
Все:
Никея!
Никея:
Вот!
И вижу я где дристуны собрались!
А там идёт резня и слышны стоны,
там бьются люди попирая власти,
И Агафокл грозит сверженьем трона,
С ним кстати Арсиноя, что б ты знал!
Я говорила же тебе, что тёлки,
из тех, что по наглей и помоложе,
пускай они хоть с обручем танцуют,
или на брёвнах где-то сальто крутят,
не делают ни чести ни достатка
правителю, годов к тому ж преклонных,
что б не сказать совсем уже старпёру.
Антиох:
Всё! понеслась органика по отрубам,
где не прорвёт, там точно запрудит.
Лисимах Никее:
Тебе-то что? Чего бухтишь без дела.
Ну кто-то там кого-то пристрелил,
ну Агафокл, допустим, жаждет крови.
Сейчас за полдень, самая жара,
пока они там морды порасквасят
устанут так, что рухнут прям у театра,
а тут и мы - свежи, легки и в силах.
Никея:
В твоих ли силах зад свой оторвать?
Фесалх:
Зад оторвать? Никея верно шутит?
Мы в силах всё тут разнести по камню,
и разобрать на мелкие кусочки,
не то, что там юнцу ручонки вырвать,
мне Зевс не даст соврать!
Он с нами в доле.
Никея:
Ну, как же так! Там гибнет трон и сила,
там зло вершиться, льются реки крови,
а ты сидишь, как-будто съел верёвку.
Да видно скоро уж конец наступит
и миру, и как минимум всем нам.
Лисимах:
Ты знаешь, что! Там со своею сворой,
героев, реформаторов, и прочих,
вы все, что предъявляют счёты небу,
что жаждут справедливости и правды,
и те, что поносить привыкли троны,
и те, кому всё кажется ничтожным,
и мучит жажда всяческих свершений...
Ступайте с миром, вот вам трость и компас,
куда идти я крестим пометил,
там по-ахейски это буква "ха".
А по-латински между гор и прямо.
Входит Плиних
Плиних:
У театра в нижнем городе скандал,
там все орут и требуют ответа,
а у кого ответа - не понятно,
я б сам спросил, не знаю лишь о чём.
Никея:
Вот досиделись! Щас гиены взвоют!
Плиних:
Гиены выли в прошлые календы,
теперь там верно воют ишаки.
Фесалх:
Так кто-нибудь убит, или повержен?
Плиних:
Да Агафокл кажись вот-вот упал,
ещё вот только он орал и спорил,
и даже угрожал мечом кому-то,
а сейчас кажись уже совсем не дышит,
быть может надорвал чего внутри...
Антиох:
Или в своём же сам и захлебнулся.
Никея поспешно убегает.
Входит Арсиноя.
Арсиноя:
А я смотрю, нигде тебя и нет,
уж стала всё накручивать плохое,
а ты здоров, красив, и всё на троне.
Лисимах:
Как ты могла подумать, что твой лев,
вдруг уподобившись каким-нибудь шакалам,
помчиться вниз и будет там орать,
позоря трон, семью и честь мундира.
Что Агафокл?
Арсиноя:
Кричат, что он отравлен,
яд медленно вершил, да в раз исполнил.
И то ли он болот там надышался,
а может выпил воду из болота,
или ещё какая злая кара,
ну словом яд - никто его не резал.
Лисимах, вставая:
Итог всегда один, хоть шторм, хоть кризис,
кого вы удивить хотели бранью,
когда бранятся меж собой и боги,
и все не знают, что есть зло, что благо.
Пересидеть, и переждать спокойно,
вот главное в искусстве управленья,
лишь стоит кинуть кость одну шакалам,
они в момент друг другу глотки вскроют,
а без зубов и не бывает власти.
Пойдём со мной дражайшая супруга,
явим себя народу пусть рыдает,
им умиленье заменяет разум,
а злость и к басилею и к сенату
до ягодиц едва-едва доходит.
Так дай мне руку верная супруга
и покажи, как любишь басилея,
и чтишь обеты, клятвы и заветы,
смотри жена, старайся хорошенько.
Ну а во славу процветанья царства
и избавления от всех напастей,
издам пожалуй я указ не медля,
о том, что всем матронам и гетерам,
всех социальных групп и направлений,
и даже тем, что населяют Лесбос,
закрыт навеки вход в мужской сортир.
Хор. Занавес.
|
